Автор: Иванов Александр Александрович 

  История политической полиции Российской империи изучена все еще слабо – сугубо закрытый характер этой темы не способствовал появлению исчерпывающих и обобщающих исследований. В дооктябрьской историографии преобладали работы мемуарного плана. Некоторые стороны деятельности Департамента полиции и охранных отделений были исследованы Н.Б. Глинским, П.А. Гредескулом, А.А. Лопухиным, П.Е. Щеголевым. Краткие статистические сведения о работе провинциальных органов полиции содержатся в юбилейном сборнике Министерства внутренних дел. Следует отметить, что в этот период исследователями практически не затрагивался вопрос о структуре, методах и формах деятельности политической полиции[1].

  После революций 1917 г. история тайной полиции России интересовала прежде всего недавних политических узников, активных участников борьбы с самодержавием. Исследователей и публицистов занимали секреты Особого отдела Департамента полиции МВД, Охранных отделений и жандармских управлений конца XIX – начала XX вв., разоблачения осведомителей и провокаторов в рядах революционных партий. На страницах журнала Всесоюзного общества бывших политкаторжан «Каторга и ссылка» в 1921–1935 гг. были опубликованы несколько исследований, основанных на личных воспоминаниях и потому односторонне освещавших некоторые стороны сыскной и репрессивной деятельности жандармов[2].

  Профессиональные историки обратились к этой теме лишь в 1960-х годах. Н.П. Ерошкиным и П.А. Зайончковским была подробно изучена структура центральных – Министерство внутренних дел, Департамент полиции МВД, Отдельный корпус жандармов – и отчасти местных охранительных и карательных учреждений[3]. В этот период история правоохранительных органов становится предметом внимания юристов: Р.С. Мулукаев исследовал правовое положение и институциональную структуру карательных органов. Организации уголовного и политического сыска в начале XX в. посвящено учебное пособие Д.И. Шинджикашвили[4].  

  Повышенное внимание перестроечных публицистов 1980–1990-х годов к истории советской репрессивной машины закономерно привело к возобновлению профессионального интереса к прошлому дореволюционных спецслужб. В этот период стали создаваться обобщающие работы по истории органов полиции и жандармерии. Особо следует отметить публикации 3.И. Перегудовой. Этим автором на основе фондов ГАРФ исследованы структура, функции Департамента полиции и Особого отдела, представлен анализ системы взаимодействия Департамента и местных органов политического сыска, рассмотрены направления и методы деятельности политической полиции. Автором изучены и отдельные вопросы функционирования подведомственных Департаменту местных учреждений, в частности губернских жандармских управлений[5].

  История политической полиции императорской России стала изучаться активно с 2000 годов. В работах B.C. Измозика, В.М. Курицына М.И. Сизикова, М.С. Чудаковой, Б.Н. Григорьева, Б.Г. Колоколова и других рассмотрены некоторые аспекты организации и функционирования охранных отделений, розыскного аппарата, взаимоотношения отдельного корпуса жандармов с губернскими властными структурами[6].

  В наши дни ведется изучение данной темы и на региональном уровне. При этом активно исследуется деятельность ГЖУ центральных губерний и областей страны[7]. История сибирских жандармов исследована гораздо меньше[8]. При этом работа политической полиции Иркутска представляется практически не тронутым научным полем[9].

  Между тем, история деятельности жандармских структур на территории Иркутской губернии, Восточной Сибири представляет значительный научный интерес. Дело в том, что эта тема имеет свои специфические особенности, продиктованные постоянным пребыванием в регионе значительного контингента политических и государственных преступников, отбывавших здесь наказание ссылкой на поселение или в каторжные работы. Иркутские жандармы первыми в России приобретали опыт организации постоянного полицейского надзора за «дворянскими революционерами»: изоляция, обеспечение трудом, создание соответствующих каторжному режиму жилищно-бытовых условий, перлюстрация переписки, – решение этих и многих других проблем апробировалось здесь, в Забайкалье, Петровском Заводе, Иркутске на протяжении длительного временного периода – с 1826 по 1856 гг.

  Вслед за декабристами на территории губернии размещались ссыльные петрашевцы, представители народнических организаций, эсеры, социал-демократы, участники массовых протестов первой русской революции, деятели национальных радикальных политических формирований. Их нелегальная деятельность заставляла жандармские структуры вести каждодневную хорошо законспирированную агентурную борьбу, налаживать среди революционеров сеть платных осведомителей, использовать провокацию, проводить массовые ликвидации руководящих партийных работников.

  Цель настоящей статьи – выявить характер деятельности иркутских жандармов в борьбе с революционным движением на территории губернии во второй половине XIX – начале ХХ вв., определить основные принципы, структуру и формы работы чинов жандармерии, показать степень и характер взаимодействия с местной административной.

  Основным источником для создания настоящей статьи стали материалы двух региональных архивов – Национального архива Республики Бурятии и Государственного архива Иркутской области. Закрытый характер работы жандармов наложил отпечаток на источниковую основу: архивные материалы позволяют составить представление лишь о некоторых принципах и механизмах функционирования политической полиции: работа с агентурой, содержание осведомителей, провокация среди рабочих и интеллигенции, финансирование масштабных операций – документы об этих и многих других сторонах деятельности жандармов, в архивах не отложились. Особенностью источников можно считать полное отсутствие каких-либо определенных сведений о жандармах в региональной периодической печати.         

  Появление жандармского ведомства в Иркутске напрямую связано с политической ссылкой, хотя пребывание здесь «первого революционера» А.Н. Радищева в октябре-декабре 1791 г. и не привело к оформлению какой-либо надзорной службы. Опальный автор «Путешествия» чувствовал себя в городе вполне свободно: посещал театр, имел дружеские аудиенции с генерал-губернатором и епископом, завел широкие знакомства в местном обществе. Вот как писал графу А.Р. Воронцову, начальнику и покровителю Радищева, губернатор И.И. Пиль: «8-го числа сего месяца приехал сюда и господин Радищев со свояченицею своей и с детьми… А, дав ему от дороги отдохновение, буду советовать с ним, каким образом будет удобно в месте ево пребывания, завести дом для его жительства, и как теперь ему отсюда по совершенно дурной дороге до настоящей зимы ехать…»[10].

  После 14 декабря 1825 г. такое участливое отношение сибирских властей к государственным преступникам, конечно же, не могло устраивать Петербург. Вот почему для установления подлинного и строгого надзора за декабристами уже летом 1826 г. было создано Нерчинское комендантское управление. Его руководитель генерал-майор С.Р. Лепарский осуществлял свои функции независимо от местной администрации или чиновников горного ведомства и подчинялся непосредственно начальнику III Отделения.

  Корпус жандармов в структуре III Отделения был создан в 1827 г. Вся страна разделялась на округа, а в губернские города назначались жандармские штаб-офицеры, следившие за благонадежностью представителей некоторых слоев общества – офицерства, нарождавшейся интеллигенции, отдельных чиновников. По всей видимости, в Иркутске губернская жандармская команда появилась в начале 1830-х годов (1833 г.) и насчитывала чуть более 30 нижних чинов при нескольких штаб-офицерах, входивших в VIII Сибирский жандармский округ. Известно, что для этой команды были выстроены казармы на месте сгоревшего винного завода Ситникова, возле реки Ушаковки[11].

  Жандармы стремились контролировать все стороны жизни каторжных декабристов, при этом вопросы хотя бы незначительного их перемещения решались только из столицы. Вот, например, ответ шефа жандармов А.Х. Бенкендорфа на отношение генерал-губернатора В.Я. Руперта, к которому обращалась жена декабриста Юшневского с просьбой перевести мужа на жительство в Иркутск, где есть возможность получить врачебную помощь (1840 г.): «…имею честь уведомить Вас, милостивый государь, что перемещение государственного преступника Юшневского из назначенного для поселения его села Кузьминского в г. Иркутск или в деревню Гласкову, отделяющуюся от сего города только рекою Ангарой, я признаю с моей стороны неудобным и потому покорнейше прошу, ваше высокопревосходительство, сообщить мне: не изволите ли Вы иметь в виду другое место, где бы Юшневский мог быть поселен с пользою для расстроенного его здоровья»[12].

  Надзор за государственными преступниками, водворенными помимо Нерчинской каторги, осуществляли чиновники МВД, обязанные также регулярно отчитываться перед жандармами. Каждый становой пристав докладывал ежемесячно о поведении политических ссыльных. Архивы хранят целые тома отчетов-донесений, подобных этим: «… водворенный в Тункинской крепости государственный преступник Юлиан Люблинский в течение января вел себя скромно и ни в каких предосудительных поступках замечен не был. 21 февраля 1836 г.». «В Верхнеудинском округе государственные преступники Михаил Кюхельбекер, Михаил Глебов и Иван Шимков в течение минувшего января вели себя скромно и ни в каких предосудительных поступках замечены не были». Исправляющий должность Акшинского сотского казачьего командира докладывал в Троицкосавское пограничное управление, что находящийся там на поселении «государственный преступник Павел Аврамов в продолжение февраля 1836 г. относительно поведения весьма скромного и занятий никаких не предпринимал»[13].

  Обязанности чинов III Отделения не ограничивались контролем за жизнью  декабристов. Жандармы на местах следили и за деятельностью государственных чиновников. Николай I таким образом пытался бороться с коррупцией и злоупотреблениями местных властей. Именно по этим каналам получал Петербург постоянную и во многом объективную информацию из Сибири. Нередко в жандармских рапортах содержались нелицеприятные характеристики на губернаторов и генерал-губернаторов. Известно, например, что негласный надзор велся за Н.С. Сулимой – иркутскому полицмейстеру было приказано докладывать: кто по вечерам бывает у генерал-губернатора и с какой целью[14].

  Критическое отношение жандармов к местным властям, независимое положение невольно или вольно настраивало против них высших сановников, однако, как это ни странно на первый взгляд, привлекало внимание и располагало ссыльных декабристов, видевших в жандармах разительный контраст с погрязшими в интригах и коррупции местными чиновниками.  

  Усиление социальной напряженности в стране в 60-е гг. XIX в., революционная деятельность народнических групп, крестьянские выступления и нараставшее пролетарское и студенческое движение потребовали от жандармов адекватной реакции. Ведомство нуждалось в коренной перестройке, в создании разветвленной сети территориальных жандармских органов. В сентябре 1867 г. Правительствующий сенат утвердил новое положение о корпусе жандармов, согласно которому основным звеном Отдельного корпуса становились губернские жандармские управления, а жандармские округа и окружные управления упразднялись.  Каждое ГЖУ имело свой разряд, который зависел от территории, численности населения, а также специфических особенностей, влиявших на общественно-политическую ситуацию в регионе. Первый разряд составляли столичные, второй – жандармские управления наиболее крупных городов. Иркутск был отнесен ко второму разряду.

  Губернское жандармское управление возглавлял начальник. Нам удалось установить имена 9 начальников Иркутского ГЖУ в период с 1867 по 1916 гг. Так, в 1867 г. работой первого состава ИГЖУ руководил полковник Афанасий Александрович Дувинг. Это был опытный начальник, занимавший должность штаб-офицера корпуса жандармов в Иркутске, по крайней мере, с 1861 г. За заслуги А.А. Дувинг имел ордена Святой Анны 2 степени и Святого Станислава 2 степени с императорскою короной, а также знаки отличия за двадцать лет беспорочной службы и бронзовую медаль в память войны 1853–1856 гг. на Владимирской ленте. Начальником ИГЖУ А.А. Дувинг оставался, по обнаруженным источникам, по 1873 год[15].

  С 1880 г. Иркутское ГЖУ возглавлял майор, затем подполковник Владимир Васильевич Келлер, начинавший у Дувинга помощником в чине капитана. Келлер с 1861 г. служил в строевых частях, в корпусе жандармов находился с 1870 г., имел ордена Святого Станислава 3 степени, Святой Анны 3 степени, Персидского Льва и Солнца 3 ст. В подчинении Келлера состояло 46 унтер-офицеров, в том числе в Верхоленске – 10, на Карийских приисках – 20[16].

  С 1886-го и, по меньшей мере, по 1892 г. начальником ИГЖУ был полковник фон Плотто Николай Иванович, вступивший в эту должность уже в 60-летнем возрасте. Затем, в 1897 г. Управление возглавлял полковник Николай Андреевич Малинин, далее полковник Антон Иванович Левицкий (1901 г.), затем полковники Л.Н. Кременецкий (1908), Михаил Игнатьевич Познанский (1909–1912), Алексей Васильевич Васильев (1914–1915) и с 1916 г. – Николай Иванович Балабин. Как видим, сменяемость начальников ИГЖУ была невысокой – здесь подолгу работали опытные офицеры высшего командного звена[17].     

  Немаловажной фигурой в управлении, помимо начальника и его помощника, была должность адъютанта. Адъютант имел широкий круг обязанностей – от ведения закрытой служебной переписки, приема денежных переводов для арестантов, посещения смотров новобранцев, до составления обобщающих отчетов в Петербург. Место адъютанта доставалось, как правило, вновь пришедшему в управление офицеру, именно здесь проверялись его деловые качества и знания. Нам известны имена 12 адъютантов, занимавших эту должность в исследуемый период: в 1860-е гг. – штабс-капитан Александр Александрович Арсеньев, кавалер орденов Святой Анны 3 степени с мечами, Святого Станислава 3 степени, имел бронзовую медаль на Андреевской ленте в память войны 1853–1856 гг.; в 1870-е гг. – штабс-капитан Константин Александрович Зейфарт; в 1880-е – штабс-капитан Иван Федорович Бурлей, поручик Шубин, корнет Гурский; в 1890-е – ротмистр Александр Шредер; в 1900-е – ротмистр Дмитрий Иванович Орлов, ротмистр Л.Е. Пономарев, и 1910-е годы – ротмистр Вильгельм Эдуардович Куммант, ротмистр барон Сергей Егорович Корф, ротмистр Семен Павлович Богданович, поручик Федор Федорович Федоров.

  Как видим, сменяемость адъютантов в Иркутском ГЖУ, с учетом того, что в отдельные годы длительное время это место было вакантным (1886, 1897, 1902, 1905–1906, 1916), была достаточно высокой, что объясняется недостатком знающих офицеров. Как правило, адъютант, проработавший в управлении год-два, а то и меньше, и вникнувший в особенности профессии, направлялся на вакантное место в уезд и там, уже на протяжении ряда лет, возглавлял нелегкую жандармскую службу.

  Важность должности адъютанта хорошо иллюстрирует объяснительная записка начальника Иркутского ГЖУ в Департамент полиции с изложением причин медленного производства дознаний по политическим делам от 27 сентября 1906 г.: «В течение января и февраля месяца мною был препровожден прокурору Иркутского окружного суда целый ряд переписок: о мятежных организациях на Забайкальской железной дороге, таких же организациях на Сибирской железной дороге, по делу учительского и крестьянского союзов, о союзе союзов, по делу социал-демократической организации, по делу организации социалистов-революционеров, и по делу террористического кружка, подготавливавшего покушение на жизнь начальника охранного отделения ротмистра Гаврилова.

  Начиная с 10 января при вверенном мне управлении не было ни адъютанта, ни помощника, так как последние были командированы для следственных действий в свои районы и Забайкальскую область, а адъютант не назначался с июня прошлого года. При подобных условиях, ведя громадную текущую переписку по канцелярии, имея до 600 человек арестованных, производя лично разборку всех вещественных доказательств, формируя и направляя все вышеупомянутые переписки, которые необходимо было снабдить пояснительными записками и, располагая для всей этой работы помощью двух еле грамотных писарей, я лишен был физической возможности лично производить дознания»[18].

Страница  1    2    3