25.02.2010 
Автор: Курас Татьяна Леонидовна

Судебные уставы 1864 г. ввели стройную систему судебных органов, с четкой компетенцией. Создавались две группы судов: мировые судьи и система общих судебных установлений, к которым относились окружные суды, судебные палаты и Кассационные департаменты Правительствующего Сената. Институт мировых судей открывал доступ к правосудию широким слоям населения: к компетенции мировых судей относилось рассмотрение мелких гражданских и уголовных дел. Окружные суды рассматривали по первой инстанции гражданские и уголовные дела, неподсудные мировым судьям и не отнесенные законом к ведению судебных палат. Уголовные дела, по которым в законе было предусмотрено наказание, связанное с лишением или ограничением прав состояния, рассматривались окружным судом с участием присяжных заседателей. Судебные палаты являлись апелляционной инстанцией для дел, рассмотренных окружными судами без участия присяжных. Кроме того, cудебные палаты рассматривали по первой инстанции дела о государственных и должностных преступлениях. Правительствующий Сенат являлся высшим судебным органом страны. Он рассматривал по первой инстанции уголовные дела особой важности и действовал как кассационная инстанция для всех судов империи, обеспечивая единство судебной практики.
Для проведения судебной реформы вся территория Российской империи была поделена на судебные округа. Началом реализации судебной реформы стало открытие судебных палат и окружных судов в Петербурге и Москве в 1866 году. Затем стали открываться другие судебные палаты, в первую очередь в Европейской России. Судебная реформа по-разному реализовывалась на различных территориях империи, это объяснялось объективными сложностями. К 1894 году дореформенный суд еще сохранялся в 23 губерниях и областях на севере, востоке и юго-востоке страны, в том числе и в Сибири[1]. Таким образом, реализация судебной реформы в Российской империи затянулась, в результате чего сложилась ситуация, когда новые судебные порядки либо не достигали окраин России, либо внедрялись там в измененном виде[2]. В целом по России проведение судебной реформы и образование в ее рамках судебных палат к концу XIX – началу XX века было завершено. Исследователь Н.М. Корнева выделяет условно четыре типа судебного устройства в сложившейся в России к этому времени судебной системе:
1. 37 внутренних губерний России, которые представляли «классический» вариант судебной реформы, с последующими ее ограничениями;
2. Западные губернии, Северный Кавказ и Прибалтийский край, где мировые судьи назначались от Правительства, на Кавказе и в Прибалтике не был введен суд присяжных;
3. Губернии Царства Польского, где местным судам был подсуден меньший круг дел, не был введен суд присяжных и суд с сословными представителями;
4. Закавказье, Архангельская губерния, Сибирь, Туркестан, Закаспийская и Квантунская области. Здесь мировые судьи назначались от Правительства, но пределы их подсудности были расширены: на них возлагалось производство предварительного следствия, нотариальное производство. Апелляционной инстанцией для мировых судей являлся окружной суд. Не был введен суд присяжных заседателей. Кассационной инстанцией являлись судебные палаты (кроме Архангельской губернии)[3].
Таким образом, к концу XIX - началу XX века во всех судебных округах действовали новые суды – судебные палаты, окружные суды и мировые судьи округа соответствующей палаты. Палаты учреждались в каждом судебном округе. Создание судебных палат являлось важнейшей составляющей судебной реформы в империи. Государство возлагало большие надежды на их деятельность, считая их оплотом самодержавия. К началу ХХ века в Российской империи была создана достаточно стройная система, состоявшая из четырнадцати судебных округов, которые возглавляли соответствующие судебные палаты: Санкт-Петербургская, Московская, Харьковская, Иркутская, Омская, Ташкентская, Новочеркасская, Одесская, Казанская, Саратовская, Киевская, Виленская, Варшавская, Тифлисская[4]. Территории судебных округов, а также состав судебных палат и окружных судов на протяжении времени могли изменяться.
В Сибири Судебные уставы были введены в 1897 году. С этого времени Иркутская судебная палата и семь окружных судов ее округа осуществляли свою деятельность на основании принятого законодательства.
Судебные палаты возглавлял Старший председатель. В соответствии со статьей 111 «Учреждения судебных установлений» палаты состояли из департаментов – гражданского и уголовного. В крупных судебных палатах было по два и более гражданских и уголовных департамента. В каждом из департаментов рассматривались соответствующие дела. Департаменты состояли из председателя и определенного штатами числа членов. Старший председатель палаты являлся по должности председателем одного из департаментов. При этом, согласно разъяснению, данному Правительствующим Сенатом по итогам решения общего собрания 1-го и кассационных департаментов от 14 апреля 1914 года, старший председатель судебной палаты был вправе избирать для постоянного председательствования тот или иной департамент палаты в любое время[5]. При каждой судебной палате состоял прокурор и определенное штатами число его товарищей. В палатах имелись канцелярии, в которых работали секретари и их помощники. Для переписки бумаг в канцеляриях состояли канцелярские чиновники и писцы. Канцелярии судебных палат занимались ведением входящих и исходящих реестров, составлением протоколов, составлением копий решений и т. д.[6] Таким объемом обязанностей и обусловливалось число секретарей и их помощников, установленных по штату для Иркутской судебной палаты. В соответствии со «Временными штатами судебных установлений в губерниях и областях Сибири», являвшимися приложением ко «Временным правилам о применении судебных уставов в губерниях и областях Сибири», в Иркутской судебной палате устанавливались следующие штаты: один старший председатель, один председатель департамента, шесть членов палаты, два секретаря, четыре помощника секретаря, один прокурор, два товарища прокурора, один секретарь при прокуроре[7]. Таким образом, в составе данной палаты в соответствии со штатами к началу ее работы состояло восемь членов палаты и три чина прокурорского надзора. Для сравнения: к примеру, Омская судебная палата состояла из шести членов[8]. В состав Харьковской судебной палаты входили: один старший председатель, четыре председателя департамента, двадцать пять членов палаты, один прокурор палаты и пять его товарищей, такой состав данной палаты обусловливался обширной территорией ее округа[9].
Следует отметить, что в силу высокой степени загруженности членов Иркутской судебной палаты и состоящих при ней чинов прокурорского надзора штаты палаты были увеличены: с 1909 года добавлена одна штатная единица товарища прокурора Иркутской судебной палаты. Таким образом, в период с 1909 по 1917 годы при данной палате состоял один прокурор и три его товарища. С 1912 года на две единицы было увеличено штатное число членов Иркутской судебной палаты. С этого времени до 1917 года в палате работали десять членов, из них один старший председатель палаты и один председатель гражданского департамента палаты. Что касается числа секретарей и их помощников, их фактическое количество в Иркутской судебной палате в исследуемый период времени изменялось. К примеру, в 1897 году в палате состоял один секретарь и один его помощник, в 1899 году – два секретаря и два помощника; к концу 1899 года – один секретарь и три помощника, к началу 1901 года – два секретаря и четыре помощника, в 1906 году – два секретаря и шесть помощников, к началу 1914 года – два секретаря и четыре помощника; к концу 1916 года – пять помощников секретаря. В остальные годы периода времени с 1897 по 1917 годы в Иркутской судебной палате состояло два секретаря.
Как указывалось выше, для переписки бумаг в канцеляриях судебных палат состояли канцелярские чиновники и писцы. К примеру, в 1904 и 1914 годах при Иркутской судебной палате действовали восемь канцелярских чиновников, а в конце 1916 года – пятнадцать, в их числе четыре канцелярских служащих, восемь машинисток и переписчиц, три регистратора палаты[10]. Что касается секретарей при прокуроре Иркутской судебной палаты, в период с 1897 по 1917 годы их число не изменялось, при прокуроре состоял один секретарь, в соответствии со штатами.
Помимо вышеуказанных лиц, в соответствии с «Учреждениями Судебных установлений» в редакции закона от 24 декабря 1891 года, при судебных палатах состояли кандидаты на судебные должности. Целью данного института являлась подготовка грамотных судей в результате прохождения кандидатами-юристами стажировки в судебном ведомстве. Кандидаты подразделялись на старших и младших. Кандидаты на судебные должности состояли при Иркутской судебной палате весь период ее деятельности. К примеру, в 1904 году при палате состояло пять кандидатов - один старший, четыре младших, к 1 января 1914 года – девять младших, к 15 декабря 1916 года – двадцать два (тринадцать старших и девять младших)[11].
В соответствии со статьей 137 «Учреждения судебных установлений» судебные палаты для проведения своих заседаний имели определенные для этого здания. Иркутская судебная палата находилась в г. Иркутске по адресу: Ивановская площадь, дом 16.
К примеру, другая судебная палата – Варшавская – находилась по адресу: г. Варшава, Красинская площадь, дом 5[12]. Однако в связи с военными действиями, развернувшимися во время первой мировой войны, судебные установления Варшавского судебного округа в 1915 году пришлось эвакуировать, Варшавская судебная палата временно была размещена в Московском Кремле. В связи с необходимостью поиска постоянного помещения для проведения заседаний Варшавской судебной палаты было назначено совещание по вопросу о найме помещения для Варшавских судебных установлений. Совещание проводилось 11 августа 1915 г. в час дня в кабинете исполняющего должность старшего председателя Варшавской судебной палаты, на нем, в частности, присутствовал исполняющий должность прокурора палаты Борис Осипович Казицын[13]. К сентябрю 1915 года данная палата была размещена в Москве в здании по адресу: Староконюшенный переулок, дом 23. Однако условия работы временного отделения Варшавской судебной палаты оставались весьма затрудненными. Как сообщалось в письме, направленном от имени Старшего председателя Варшавской судебной палаты в адрес инспектора зданий Варшавских судебных установлений, количество предоставленной в распоряжение канцелярии временного отделения палаты мебели являлось совершенно недостаточным. Так, например, для канцелярии четырех уголовных департаментов и обвинительной камеры палаты был отпущен только один шкаф. В связи с этим старший председатель обращался с просьбой сделать распоряжение о приобретении для надобности палаты двух-трех шкафов и такого же количества столов и стульев[14].
Закон предусматривал возможность для судебных палат рассматривать дела не только по своему месту расположения, но и в одном из городов своего округа. То есть в законе закреплялось проведение так называемых выездных судебных заседаний. Тем самым создавались более благоприятные условия рассмотрения дел, поскольку проведение заседания палаты в том городе, где было вынесено первоначальное решение окружного суда, подлежащее проверке, давало возможность участвовать в заседании заинтересованным лицам и свидетелям, проживающим в данном городе. К примеру, в 1910 году из 94 уголовных дел 82 проходили в месте постоянного пребывания Иркутской судебной палаты, 12 – на выездных сессиях; в 1911 году из 86 уголовных дел 67 проходили в месте постоянного пребывания палаты, 19 – на выездных сессиях; в 1912 году из 119 уголовных дел 88 проходили в месте постоянного пребывания палаты, 31 – на выездных сессиях; в 1914 году из 114 уголовных дел 67 проходили в месте постоянного пребывания палаты, 47 – на выездных сессиях; в 1915 году из 126 уголовных дел 66 проходили в месте постоянного пребывания палаты, 60 – на выездных сессиях[15]. Таким образом, на выездных заседаниях рассматривалось большое число дел. Из изучения журналов заседаний выездных сессий Иркутской судебной палаты за 1915 год нами установлено, что выездные заседания проводились достаточно часто[16]. За этот период палата провела 20 выездных судебных заседаний, которые составили в общей сложности 61 день. Выездные заседания длились от одного до пяти дней. Всего в выездных заседаниях было рассмотрено 665 дел (гражданских и уголовных). То есть члены палаты на выездных заседаниях в среднем рассматривали по 11 дел в день. Такая нагрузка судей Иркутской судебной палаты на выездных заседаниях представляется весьма высокой. При этом следует также учитывать и то, что зачастую перерывы между выездными сессиями в разные города судебного округа были весьма краткими, при этом в заседаниях нередко принимали участие одни и те же судьи палаты. К примеру, в рассмотрении дел в г. Харбине 24-25 февраля принимали участие старший председатель палаты Н.П. Ераков, члены палаты А.Ф. Мигай, П.О. Куркутов. В следующем выездном заседании, которое проходило через несколько дней – со второго по пятое марта в г. Владивостоке, принимали участие те же судьи[17]. Это делало труд членов Иркутской судебной палаты весьма тяжелым.
В соответствии со статьей 140 «Учреждения судебных установлений» заседания департаментов палат должны были состоять не менее как из трех членов, в том числе председательствующего. Закон устанавливал, что в случае недостатка наличных членов для проведения заседания мог быть приглашен член другого департамента той же палаты, а при невозможности – член местного окружного суда, по назначению его председателя. В каждом заседании палаты должен был находиться ее секретарь. В соответствии со статьей 150 «Учреждения» все заседания судебных палат подразделялись на три вида: распорядительные, судебные, общие собрания департаментов.
Распорядительные заседания проводились, в частности, для предварительного обсуждения наказов судебным местам; для первоначального рассмотрения дел о дисциплинарных взысканиях с лиц судебного ведомства; для совещаний по делам об управлении судебной частью; для вынесения определений по вопросам, которые на основании Уставов Уголовного и Гражданского судопроизводства следовало решать в этих заседаниях. В частности, в 1904 году в Иркутской судебной палате было проведено 46 распорядительных заседаний по уголовным делам[18]. Распорядительные заседания проходили при закрытых дверях.
Среди прочих в распорядительных заседаниях рассматривались прошения об изменении обвиняемым меры пресечения. К примеру, обвинительная камера одной из судебных палат - Варшавской - в распорядительном заседании, прошедшем 25 июня 1915 г., рассмотрела прошение арестанта Яна Дзюбинского, содержащегося в Радомской губернской тюрьме, обвиняемого по ст. ст. 922, 925, 927, 1665 и п. 3 ст. 1671 Уложения о наказаниях, об изменении принятой против него меры пресечения. Палата определила: прошение обвиняемого оставить без последствий. Сообщение об этом было направлено прокурору палаты 30 июня 1915 г. за № 2123[19]. В этот же день в распорядительном заседании обвинительной камеры той же палаты было рассмотрено прошение другого арестанта - Мошека Гринбаума, содержащегося в Радомской губернской тюрьме, обвиняемого по ст. ст. 13, ч. 3 ст. 1655 и п. 3 ст. 1659 Уложения о наказаниях, об изменении принятой против него меры пресечения. По этому делу судебная палата также прошение обвиняемого оставила без последствий. Сообщение об этом было направлено прокурору палаты 30 июня 1915 г. за № 2124[20]. Во всех исследованных нами делах при рассмотрении в распорядительных заседаниях обвинительной камеры Варшавской судебной палаты прошений обвиняемых об изменении принятых против них мер пресечения палата прошения обвиняемых оставляла без последствий. С одной стороны, это может свидетельствовать об обвинительном уклоне в деятельности судебных палат, но, с другой стороны, в большинстве случаев палата обязана была принимать такие решения, действуя строго в рамках закона[21].
В 1899-1900 годы в соответствии с расписанием работы Иркутской судебной палаты, распорядительные заседания уголовного департамента проходили по субботам, а гражданского – в другие присутственные дни, в зависимости от времени поступления жалоб и других бумаг, подлежащих рассмотрению[22].
О проведении распорядительных заседаний, в которых необходимо было участие должностных лиц прокуратуры, канцелярия судебной палаты заблаговременно сообщала в канцелярию прокурора палаты. При этом на практике встречались казусы, когда канцелярия неверно указывала дату проведения заседания. При обнаружении ошибки направлялось новое сообщение. К примеру, такая ситуация произошла в канцелярии второго уголовного департамента Варшавской судебной палаты, когда распорядительное заседание было назначено на 2 июля, а в сообщении была ошибочно указана дата 26 июня[23].
Второй вид заседаний, в соответствии с их классификацией, назывался судебными. В судебных заседаниях непосредственно рассматривались и разрешались гражданские и уголовные дела. Так, в 1904 году в Иркутской судебной палате было проведено 95 судебных заседаний по уголовным делам[24]. Эти заседания проводились публично, кроме случаев, когда закон предусматривал проведение закрытого заседания. Например, из 95 уголовных дел, рассмотренных в судебных заседаниях Иркутской судебной палатой в 1904 году, 71 дело было рассмотрено в публичных заседаниях, 24 – при закрытых дверях[25]. В палате устанавливались дни проведения судебных заседаний. В 1899-1900 годы судебные заседания уголовного департамента Иркутской судебной палаты проходили по вторникам, а гражданского – по четвергам[26]. К примеру, в другой судебной палате – Варшавской – судебные заседания в период с 26 июня по 29 августа распределялись следующим образом: заседания уголовных департаментов проводились по субботам, гражданских – по пятницам[27].
Должностные лица прокуратуры судебной палаты извещались о времени проведения судебных заседаний по делам, для которых законом было предусмотрено обязательное участие прокурора. К примеру, канцелярия 1-го гражданского департамента Варшавской судебной палаты направила в канцелярию прокурора палаты сообщение от 19 июня 1915 г. № 1817 о том, что на 26 июня назначены к слушанию дела, по которым необходимо участие прокурора для дачи заключения[28].
Списки дел, рассмотрение которых было назначено на конкретный день, заблаговременно вывешивались на двери Иркутской судебной палаты. К примеру, на 20 августа 1909 года для слушания в заседании Иркутской судебной палаты по ее гражданскому департаменту были назначены следующие дела:
1. по кассационной инстанции: по иску Штута к Управлению Забайкальской железной дороги о взыскании 469 руб. 85 коп.; по иску Константинова к Чернобородову о взыскании 288 руб. 30 коп.; по иску Иркутского Городского Общественного Управления о сносе построек к С. Бабанскому, А. Скрипальщикову, А. Пестову, А. Шарапову, Д. Белоусовой; по иску Антонова к Башкурову о взыскании 500 руб.; по иску В. Распопина к Ф. Распопину о взыскании 600 руб.
2. по апелляционной инстанции: по иску А. Бельсона к 3-й батарее 6-й Восточно-Сибирской стрелковой Артиллерийской бригады о взыскании 88 руб. 50 коп.; по иску П. Сафронского к Управлению Сибирской железной дороги о взыскании 13800 руб. за утрату работоспособности; по иску И. Спиченко к Управлению Сибирской железной дороги о взыскании 4200 руб. за увечье.
К примеру, на первое февраля 1911 г. к слушанию в Московской судебной палате по 2-му гражданскому департаменту были назначены следующие дела[29]:
1. Петухова и Тверского акционерного управления; 2. Шешукова и Любимова; 3. Каратаевой и Ярославской железной дороги; 4. Кудрявцева и Пановой; 5. Тришина и железной дороги; 6. Князевой и Худяковой; 7. Кузьмина и Никитина; 8. Кузьмина и Дрожжина; 9. Дюпюи; 10. Братьев Тимофеевских; 11. Ф. Вангель; 12. Чистякова; 13. Даниловой; 14. Завьялова; 15. Елина; 16. Шестакова; 17. Московской казенной палаты.
Проведение заседаний в общих собраниях департаментов судебных палат предусматривалось в статье 160 «Учреждения судебных установлений». К ним относились, в частности, проведение заседаний для выслушивания постановлений, касающихся данного суда или судебных мест вообще; для совещания о кандидатах на открывшиеся в суде должности членов; для приведения к присяге соответствующих должностных лиц судебного ведомства; для постановления об увольнении от службы, удалении от должности лиц судебного ведомства и об увольнении в отпуск в случаях, указанных в законе; для вынесения решений по делам о дисциплинарных взысканиях лиц судебного ведомства; для окончательного обсуждения составленных судебным местом наказов; для рассмотрения ежегодных отчетов о движении дел в суде и выслушивания отчетов, полученных от подведомственных судебных мест; для распределения председательствующих и членов судебной палаты между департаментами; для рассмотрения дел и вопросов, которые Уставами Гражданского и Уголовного судопроизводства отнесены к ведению общих собраний, а также в других случаях, когда старший председатель палаты признает необходимым созвать общее собрание в связи с важностью вопросов. К примеру, в 1899-1900 годы в соответствии с расписанием работы Иркутской судебной палаты очередные заседания общего собрания департаментов проходили ежемесячно в первую субботу месяца, экстренные – по мере накопления дел[30]. Заседания общих собраний департаментов должны были проводиться при закрытых дверях, кроме случаев, указанных в законе. В заседаниях были обязаны присутствовать все наличные судьи. По общему правилу, заседание было правомочно при наличии не менее двух третей от общего числа судей. О каждом заседании судебной палаты секретарь составлял так называемый общий журнал, в котором указывались: дата проведения заседания и время его начала; кто из членов палаты в нем присутствовал; какие дела доложены и решены; какие дела отложены, до какого времени и по каким причинам. Журнал подписывался председателем или председательствующим в заседании и скреплялся секретарем. К примеру, в соответствии с журналами общего собрания департаментов Иркутской судебной палаты за 1914 год, за указанный год палата проводила такие заседания 24 раза: 11, 18, 20, 29 января; 1, 3, 12 февраля; 6, 31 марта; 19, 28 апреля; 8, 19 мая; 25, 28 июня; 4 июля; 9, 25 сентября; 6 октября; 1, 3, 13 ноября; 12, 17 декабря[31]. В частности, в одном из заседаний общего собрания департаментов, проходившем 11 января 1914 года, Иркутская судебная палата рассматривала прошение письмоводителя мирового судьи 17-го участка Читинского окружного суда о допущении его к испытанию на звание частного поверенного и о выдаче ему установленного свидетельства. В заседании палаты присутствовали: и.д. старшего председателя, председатель департамента М. Г. Розанов, члены палаты П. Д. Попов, И. Н. Черман, А. Ф. Мигай, М. М. Драницын, В. Л. Шостак, Ю. Ф. Будберг, А. А. Савин, П. О. Куркутов, а также прокурор палаты Е. П. Нимандер, секретарь В. В. Мокеев. По результатам рассмотрения палата вынесла следующую резолюцию: собрать сведения о нравственных качествах и благонадежности просителя[32]. В другом общем собрании департаментов, проходившем 18 января 1914 года, Иркутская судебная палата слушала Указ Правительствующего Сената от 7 января 1914 года за № 107 о производстве председателя департамента Иркутской судебной палаты М. Г. Розанова из действительных статских советников в тайные советники. В связи с этим ему было предписано присутствовать в Сенате. Палата вынесла резолюцию: принять Указ к сведению, освободить М. Г. Розанова от исполнения обязанностей председателя Иркутской судебной палаты[33].
К примеру, первого июня 1915 года состоялось одно из заседаний общего собрания департаментов другой судебной палаты – Варшавской. Оно было посвящено избранию кандидата на вакантную должность члена данной палаты. Вакансия открылась вследствие смерти 23 мая одного из членов суда – Е. И. Владиславлева. Первого июня в один час дня в здании Варшавской судебной палаты состоялась панихида по скончавшемуся члену суда, после нее и было назначено вышеуказанное общее собрание департаментов[34].
Общее собрание департаментов судебных палат могло решить вопрос о наказании присяжных поверенных за совершение ими определенных проступков. При наличии определенных оснований палата могла принять решение о запрете таким лицам заниматься адвокатской практикой в течение определенного времени. При принятии таких решений палата извещала об этом старших председателей и прокуроров всех судебных палат, которые, в свою очередь, должны были известить об этом председателей и прокуроров окружных судов своего судебного округа. Такое определение, к примеру, было принято общим собранием департаментов Саратовской судебной палаты 1 апреля 1914 г. В соответствии с ним присяжному поверенному округа названной палаты Эразму Юльяновичу Кульчицкому была запрещена практика на два месяца, начиная с 7 июля 1914 г. Сообщение об этом, изложенное от имени старшего председателя Саратовской судебной палаты, было разослано по всем судебным округам. В частности, прокурору Варшавской судебной палаты соответствующее сообщение было направлено 12 июля 1914 г. за № 1893. Прокурором Варшавской палаты была поставлена отметка об его направлении, в свою очередь, прокурорам окружных судов Варшавского судебного округа[35]. Принятие подобных определений, обусловленное нарушениями законодательства со стороны частных или присяжных поверенных, встречалось в практике судебных палат достаточно часто. К примеру, такие определения принимались общими собраниями следующих палат:
1. Саратовской:
- 11 октября 1913 г. – о запрете Василию Павловичу Алексееву отправлять обязанности частного поверенного в течение трех месяцев, начиная с 23-го января 1914 г.[36]
- 4 февраля 1914 г. – о запрете Андрею Ивановичу Нерода отправлять обязанности присяжного поверенного в течение одного месяца, начиная с 4-го марта 1914 г.[37]
2. Варшавской:
- 7 февраля 1915 г. – о запрете Ивану Ивановичу Здзеницкому отправлять обязанности присяжного поверенного в течение трех месяцев, начиная с 3-го января 1915 г.[38]
3. Петроградской:
- 21 февраля 1915 г. – о запрете присяжным поверенным Керенскому, Переверзеву, Барту отправлять обязанности в течение одного года начиная с 1 марта 1915 г. Этим же определением следующим присяжным поверенным было запрещено исполнять обязанности в течение шести месяцев: Бобрищеву-Пушкину – с 21 февраля 1915 г.; Гальперну, Волькенштейну, Кану, Селюку, Хиенкину, Ямпольскому, Яновскому, Фридштейну – с 1 марта; Гольденбергу – с 3 марта; Брамсону, Феодосьеву, Исаеву и Исаченко – с 8 марта; Плансону – с 10 марта; Розену – с 12 марта; Беляцкину – с 13 марта; Гольдбергу и Каминскому – с 14 марта; Демьянову, Идельсону, Ширвиндту и Рабиновичу – с 15 марта; Соколову – с 19 марта[39].
В ряде случаев, когда присяжные или частные поверенные, а также их помощники допускали весьма серьезные нарушения законодательства, судебные палаты на общем собрании департаментов принимали решение об их исключении из числа присяжных или частных поверенных. Такие определения, к примеру, выносились общими собраниями следующих палат:
1. Харьковской:
- 3 марта 1914 г. – об исключении Степана Ивановича Сонцова из числа частных поверенных[40].
2. Саратовской:
- 16 мая 1914 г. – об исключении Моисея Хайкелевича Луцкого из числа помощников частных поверенных[41].
Думается, в большинстве таких дел имела место политическая подоплека. Палатам, созданным с целью поддержания основ самодержавия, не удавалось оставаться за рамками политической борьбы. Таким образом, посредством судов власть имела возможность законными способами избавляться от «неугодных» адвокатов.
В общих собраниях департаментов судебных палат рассматривались и другие дела в отношении присяжных и частных поверенных. К примеру, в одном из дел, рассмотренных Московской судебной палатой в общем собрании департаментов, было сделано предостережение двум членам Московского совета присяжных поверенных – П. Н. Малянтовичу и А. Н. Маркову. Основанием явилось проявление ими медлительности в ведении дисциплинарных дел в Московском совете присяжных поверенных, членами которого они являлись. Палата усмотрела медленность и снеслась по этому поводу с Правительствующим Сенатом. Сенат посчитал необходимым в целях беспристрастного рассмотрения дела передать его Петербургскому совету присяжных поверенных. Данный совет, рассмотрев дело, признал необходимым выразить Малянтовичу и Маркову предостережение[42].
На общем собрании департаментов судебных палат также мог рассматриваться вопрос о возможности проживания присяжных поверенных вне их округа. К примеру, такой вопрос исследовался Московской судебной палатой на общем собрании ее департаментов. В определении палаты было указано, что указанные в данном акте лица перенесли свою адвокатскую практику в другие округа, не неся, таким образом, обязанностей по отношению к совету присяжных поверенных своего округа. Совет в этой ситуации не может осуществлять надлежащий надзор за деятельностью таких поверенных. В определении палаты подчеркивалось, в частности, следующее: многие из числа присяжных поверенных и их помощников (приведен их поименный список) проживают продолжительное время вне округа Московской судебной палаты, некоторые даже более двух лет. Тем не менее, они еще не отчислены из этого округа. В связи с этим палата признала необходимым предписать совету присяжных поверенных немедленно рассмотреть в дисциплинарном порядке действия всех присяжных поверенных, проживающих вне округа этой палаты. Таким образом, как было подчеркнуто в определении судебной палаты, установившаяся практика совета в этой области должна быть изменена[43].
Интерес представляет одно из определений, вынесенных на общем собрании департаментов Санкт-Петербургской судебной палаты. На заседании был рассмотрен вопрос о законности проведенных выборов в совет присяжных поверенных данной палаты. 9 декабря 1913 г. состоялись выборы в совет присяжных поверенных Санкт-Петербургской судебной палаты. Выборы были обжалованы присяжным поверенным С. Т. Алексеевым в палату. В жалобе указывалось, что хотя в начале собрания и было, по-видимому, достаточное число записавшихся лиц, но в самом голосовании участвовали лишь немногие, оставшиеся к моменту избрания. Палата, рассмотрев жалобу на выборы в совет, признала, что кворум на общем собрании должен быть не только ко времени его открытия, но и в момент голосования. Между тем, на собрании решено было ждать кворума до пяти часов, к голосованию же приступили только в шесть часов вечера, когда, наконец, собралось достаточное количество подписей на листе у входа в собрание. Вследствие этого, к моменту голосования многие могли уйти, покинув собрание в пять часов. По приведенным соображениям судебная палата отменила выборы[44].
Таким образом, к началу XX века в Российской империи было создано четырнадцать судебных округов, которые возглавляли соответствующие судебные палаты. Их создание являлось важнейшей составляющей судебной реформы в империи. Палаты возглавлял старший председатель, они состояли из гражданских и уголовных департаментов, в каждом из них рассматривались соответствующие дела. Департаменты состояли из председателя и определенного штатами числа членов, в составе палат действовали секретари и их помощники, прокурор палаты, его товарищи и секретарь при прокуроре. Палаты для проведения своих заседаний имели определенные для этого здания. Кроме того, проводились и выездные судебные заседания. Заседания судебных палат подразделялись на три вида: распорядительные, судебные, общие собрания департаментов. В указанных заседаниях рассматривались определенные в законе дела. В целом в силу высокой нагрузки и иных факторов труд членов Иркутской судебной палаты, а также иных палат был весьма тяжелым. Государство возлагало большие надежды на деятельность палат, считая их оплотом самодержавия, и судам приходилось учитывать политические моменты при рассмотрении дел, однако в большинстве случаев палаты принимали решения, действуя строго в рамках закона.

Примечания:
--------------------------------------------------------------------------------
[1] Немытина М. В. Суд в России. Вторая половина XIX – начало XX вв. / М. В. Немытина. Саратов, 1999. С. 62.
[2] Курас Л.В. История Иркутской судебной палаты (1897 - февраль 1917 гг.) / Л. В Курас, Т. Л. Курас, Н. Н. Щербаков. Улан-Удэ, 2003. С. 26.
[3] Корнева Н.М. Политика самодержавия в области судоустройства и судопроизводства (1881-1905 гг.): Дис. на соиск. уч. ст. канд. ист. наук / Н. М. Корнева. Л., 1990. С. 59-60.
[4] Руководство для составления деловых бумаг / Сост. В. Максимов. 3-е изд. М., 1913. С. 1924-1927.
[5] Судебная летопись. 1914. № 77. С. 18.
[6] Судебные Уставы 20 ноября 1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны. 2-е изд. СПб., 1867. С. 30.
[7] Временные правила о применении судебных уставов в губерниях и областях Сибири, с законодательными мотивами и разъяснениями / Сост. М. П. Домерщиков. СПб., 1897.
[8] О предстоящей судебной реформе // Судебная газ. 1898. № 9. С. 3.
[9] Лебединцев Н. Варшавский Судебный Округ / Н. Лебединцев // Судебная газ. 1900. № 44. С. 5.
[10] ГАИО. Ф. 246. Оп.6. Д.32. Л.24; Д. 492. Л. 33; Оп. 2. Д. 22. Лл. 15-18.
[11] ГАИО. Ф. 246. Оп.6. Д.32 Л.24; Д. 492. Л. 33; Оп. 2. Д. 22. Лл. 20-22.
[12] ГАРФ. Ф. 222. Оп. 1. Д. 2034. Л. 300.
[13] Там же. Л. 453.
[14] Там же. Л. 573
[15] ГАИО. Ф. 245. Оп.1. Д.1127.Лл.45-46, 145-146; Д. 745. Лл. 82-83; Д. 940. Лл. 17-18; Д. 843. Лл. 11-12.
[16] ГАИО. Ф. 246. Оп. 3. Д. 499. Лл. 1-121.
[17] Там же. Лл. 11-23 об.
[18] ГАИО. Ф. 246. Оп. 3. Д. 26. Л. 102 об.
[19] ГАРФ. Ф. 222. Оп.1. Д. 2034. Л. 376.
[20] Там же. Л. 377.
[21] Там же. Лл.475, 514, 516.
[22] ГАИО. Ф. 245. Оп.1. Д. 411. Л. 3.
[23] ГАРФ. Ф. 222. Оп.1. Д. 2029. Л. 6.
[24] ГАИО. Ф. 246. Оп. 3. Д. 26. Л. 102 об.
[25] Там же. Л. 102 об.
[26] ГАИО. Ф. 245. Оп.1. Д. 411. Л. 3.
[27] ГАРФ. Ф. 222. Оп. 1. Д. 2038. Л. 28.
[28] Там же. Л. 27.
[29] Судебная летопись. 1911. № 2. С. 15.
[30] ГАИО. Ф. 245. Оп. 1. Д. 411. Л. 3.
[31] ГАИО. Ф. 246. Оп. 5. Д. 1. Лл. 1-90 об.
[32] Там же. Лл. 2-2 об.
[33] Там же. Л. 3.
[34] ГАРФ. Ф. 222. Оп. 1. Д. 2034. Л. 300.
[35] ГАРФ. Ф. 222. Оп. 1. Д. 2031. Л. 1.
[36] Там же. Л. 2.
[37] Там же. Л. 6.
[38] ГАРФ. Ф. 222. Оп. 1. Д. 2034. Л. 258-258 об.
[39] Там же. Л. 194.
[40] ГАРФ. Ф. 222. Оп. 1. Д. 2031. Л. 4.
[41] Там же. Л. 11.
[42] Судебная летопись. 1912. № 56. С. 10.
[43] Судебная летопись. 1914. № 75. С. 12.
[44] Там же. С. 12-13.

Материал опубликован: Сибирская ссылка: Сборник научных статей. Иркутск: Изд-во «Оттиск», 2009. – Вып. 5 (17). С. 167–183.