15.03.2012 
Автор: Афанасова Елена Николаевна

УДК 343815(571.53)(091)

  Во второй половине 1930-х гг. существенным образом изменяется политика советского государства по отношению к беспризорным детям и несовершеннолетним преступникам. Деятельность системы детских учреждений для беспризорных детей и несовершеннолетних преступников, находящаяся под контролем органов народного образования, оставалась недостаточно эффективной к середине 1930-х гг. В виду того, что детская беспризорность и преступность несовершеннолетних представляла серьезную угрозу для социальной стабильности советского государства, а прежние попытки перевоспитания подобного контингента не принесли результата, во второй половине 1930-х гг. начинается процесс перехода к репрессивной политике в отношении беспризорных детей. Ужесточение государственной политики по отношению к беспризорным детям и несовершеннолетним преступникам во второй половине 1930-х гг. нашло отражение в создании сети детских закрытых учреждений. Основными элементами организационной структуры детских закрытых учреждений стали приемники-распределители и трудовые колонии для несовершеннолетних. Согласно Постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 31 мая 1935 г. «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности» приемники-распределители и трудовые колонии были переданы в ведение НКВД. Все краевые и областные отделы народного образования получили распоряжения о передаче находящихся в их ведении приемников-распределителей и трудовых колоний органам НКВД. По решению ЦК ВКП(б) и СНК СССР в 1935 г. в системе НКВД СССР был создан Отдел трудовых колоний, имевший своей задачей организацию приемников-распределителей, изоляторов и трудовых колоний для несовершеннолетних беспризорных и преступников. В Восточно-Сибирском крае передача приемников-распределителей из ведения Отдела народного образования в ведение УНКВД была произведена 1 июля 1935 г., когда было передано 6 детских приемников с бюджетом, оборудованием, штатом. В целях оптимизации управления детскими специализированными учреждениями УНКВД по Восточно-Сибирскому краю вместо шести детприемников было оставлено четыре – в Черемхово, Иркутске, Улан-Удэ и Чите, общая вместимость которых составляла 250 человек1. Функциональной направленностью приемников-распределителей становится фильтрация беспризорных несовершеннолетних с последующим распределением их в соответствующие учреждения органов просвещения, лечебные заведения и трудовые колонии НКВД. В соответствии с распоряжением Отдела детдомов № 20/003 от 28 июня 1935 г., пребывание в приемниках-распределителях НКВД было возможным только для подростков в возрасте не старше 14 лет. Несовершеннолетние дети направлялись в приемники-распределители преимущественно работниками милиции. Например, только за десять месяцев 1937 г. было направлено в детприемники Иркутской области 684 человека2. Однако, встречались и другие способы поступления детей в приемники-распределители. Так, в 1937 г. в Заларинском детдоме заведующий Зеленин боролся с «неисправимыми» детьми, сдавая их в приемник НКВД, полностью отказавшись от их воспитания3. Страх воспитанников попасть в систему закрытых учреждений НКВД использовался педагогическими работниками в качестве одного из методов воспитания и оказания психологического воздействия на бывших беспризорников. В системе НКВД характер деятельности детских специализированных учреждений претерпевает значительные изменения. Если в 1920-е гг. доминировали коммуны сельскохозяйственной или производственной направленности, то во второй половине 1930-х гг. происходит перепрофилирование подобных учреждений в трудовые колонии. Согласно Положению о трудовой колонии НКВД для несовершеннолетних от 29 июля 1935 г., в учреждении данного типа должны были содержаться несовершеннолетние преступники в возрасте от 12 до 16 лет и беспризорные в возрасте от 14 до 16 лет. Все несовершеннолетние, содержащиеся в колонии, делились на членов и кандидатов колонии. Членом колонии являлся находящийся в колонии несовершеннолетний, выполнивший производственное задание, примерный по своему поведению, принимавший активное участие в общественной жизни колонии. Все остальные прибывшие в колонию воспитанники зачислялись кандидатами в члены колонии4. Усиление карательной направленности детских закрытых учреждений происходило постепенно. Начало процессу положило Постановление ВЦИК и СНК от 25 ноября 1935 г. «Об изменении действующего законодательства РСФСР о мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних, с детской беспризорностью и безнадзорностью», отменявшее возможность снижения срока наказания для несовершеннолетних правонарушителей в возрасте от 14 до 18 лет. Одновременно с этим ужесточался режим содержания в детских трудовых колониях. На территории Иркутской области еще в 1934 г. на месте прежней тюрьмы в селе Александровском Усольского района (бывший Александровский централ) была создана колония для несовершеннолетних преступников, которая в июне 1935 г. была преобразована в детский дом трудового воспитания для трудновоспитуемых. Планировалось разместить в этом учреждении 300 детей в возрасте от 13 до 16 лет. Однако правила приема в это детское учреждение серьезным образом нарушались. При проверке был обнаружен факт наличия в начале 1935 г. 12 воспитанников в возрасте от восьми до 12 лет, в марте 1935 г. насчитывалось 32 воспитанника в возрасте 10-12 лет, что составляло 25 % от общего числа детей. Стаж уличной беспризорности этих детей показывает низкий уровень оперативности и эффективности осуществления выявления и изъятия беспризорных детей с улицы и размещения их в детские учреждения: 45 человек имели стаж беспризорности от трех до шести лет, 44 воспитанника – от одного до двух лет, 20 детей – около одного года5. При этом большинство детей имели неоднократные приводы в милицию: свыше 20 приводов было у 20 воспитанников, от 16 до 20 приводов – у четырех воспитанников, от 11 до 15 приводов – у 22 детей, от шести до 10 приводов – у 33 человек, от одного до пяти приводов – у 48 человек. Только 18 воспитанников не имели ни одного привода в милицию. Приводы в уголовный розыск отмечены у 82 воспитанников. Систематический алкоголизм отмечался у 24 подростков, не употребляли спиртные напитки только шесть человек6. Состав воспитанников оказался крайне сложным для осуществления учебно-воспитательного процесса вследствие большого стажа беспризорности, неоднократного совершения противоправных действий, склонности к девиантным формам поведения. Архивные материалы содержат сведения о противоправной «специализации» воспитанников: 47 были названы «карманщиками», 13 – «хапунами», 24 – «кусочниками», двое – «конокрадами», шестеро – «домушниками». Такой своеобразный состав воспитанников требовал особого подхода к организации учебно-воспитательного процесса. Однако подростки большую часть времени были предоставлены сами себе. Большая часть воспитателей Александровского детского дома были из состава бывших воспитанников этого учреждения, имели неоднократные судимости, не имели никакой курсовой подготовки, а тем более специального высшего образования7. В результате встречались случаи, когда в качестве поощрения за хорошее поведение воспитанникам выдавали махорку и папиросы. Воспитатели неоднократно в качестве метода воспитания применяли систематические побои. Результаты инспекторского осмотра состояния учебно-воспитательной работы показывают, что из 85 необходимых по штату учебно-воспитательных работников, фактически работало 12. Такая же острая численная недостаточность отмечалась по отношению к техническому персоналу, который по штатным требованиям должен был состоять из 43 работников, а фактически состоял из 28 человек. Для ведения подсобного хозяйства было необходимо 15 работников, но на момент проверки было задействовано пять человек8. При этом отсутствовало разграничение и распределение трудовых обязанностей, не были заведены личные дела на работников, не был составлен и заключен коллективный трудовой договор. Правила внутреннего трудового распорядка не были утверждены, а работники не были с ними ознакомлены. Ведение документации носило бессистемный характер и в отношении воспитанников, личные дела которых отсутствовали. Сохранившиеся в архивных документах сметы на оборудование данного учреждения показывают широкий размах, стремление создать учреждение, способствующее привитию трудовых навыков воспитанникам. На оборудование этого учреждения Восточно-Сибирскому краевому исполнительному комитету в течение 1934 г. было отпущено 900 тыс. рублей. Однако материальное обеспечение трудовой колонии было крайне неудовлетворительным. Ремонт помещений оставался незавершенным даже в 1936 г. Детей вселяли в неотремонтированные бараки, в которых прежде жили заключенные Александровской тюрьмы. Стекла и отопление в помещениях отсутствовали, температура не соответствовала санитарным нормам. Воспитанники нуждались в одежде, обуви, финансовых средств крайне не хватало9. Сотрудники голодали из-за задержки выплаты заработной платы до полугода. Только за первое полугодие 1936 г. данное учреждение было недофинансировано на 130 тыс. рублей, деньги на содержание учреждения в декабре не были получены даже за июнь10. Такое положение стало негативным образом сказываться на воспитанниках детского учреждения, которые стали искать различные способы избегнуть пребывания в данном учреждении. Только за восемь месяцев 1937 г. из трудовой колонии НКВД сбежало 459 человек. Из них был возвращен только 101 человек11. Дальнейшая судьба выпускников Александровской трудовой колонии зачастую оказывалась неустроенной. Архивные материалы свидетельствуют о том, что большая часть выпускников не трудоустраивалась администрацией колонии, как этого требовали нормативные материалы. Случаи трудоустройства выпускников колонии также были не всегда эффективными. Например, в 1935 г. 16 воспитанников Александровской трудовой колонии были трудоустроены на завод им. Куйбышева. Воспитанники были размещены в общежитие за плату, прикреплены к столовой, где кормили раз в сутки. В итоге после всех произведенных вычетов из заработной платы за месяц работы один воспитанник получил 16 копеек, остальные не получили ничего, все высчитали за общежитие и питание. Вскоре после такого трудоустройства ребята стали заниматься воровством в магазинах, в итоге большая часть снова оказалась в изоляторе12.

Таким образом, государство во второй половине 1930-х гг. меняет политику по отношению к беспризорным детям и несовершеннолетним преступникам, происходит ужесточение законодательства, возникают специализированные закрытые детские учреждения с особым режимом, увеличивается финансирование данных учреждений. Однако, несмотря на принятые меры, эффективность деятельности детских учреждений закрытого типа остается невысокой вследствие отсутствия высококвалифицированных подготовленных кадров, проверенного отлаженного механизма деятельности подобных учреждений, отсутствия окончательно сформированной системы нормативно-правового регулирования деятельности государственных органов, призванных решать проблему беспризорности и преступности несовершеннолетних.

Примечания:

1. ГАИО (Государственный архив Иркутской области). Ф. 635. Оп.1. Д. 63. Л. 15. 2. ГАНИИО (Государственный архив новейшей истории Иркутской области). Ф. 127. Оп. 1. Д. 39. Л. 288. 3. Там же. Л. 284. 4. Бороздина Е.С. Репрессивная политика Советского государства в отношении безнадзорных несовершеннолетних (1935–1940 гг.) //Сибирская ссылка: сб. науч. ст. Иркутск, 2007. Вып. 4 (16). С. 335. 5. ГАИО. Ф. 635. Оп.1. Д. 43. Л. 66. 6. Там же. 7. Там же. Л. 50. 8. Там же. Л. 23. 9. ГАНИИО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 39. Л. 285. 10. ГАИО. Ф. 635. Оп. 1. Д. 43. Л. 40. 11. ГАНИИО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 39. Л. 286.
12. Сбыли с рук // Вост.-Сиб. правда. 1935. 17 авг. С. 3.
Опубликовано: Сибирская ссылка. Сборник научных статей. Иркутск: Оттиск. 2011. Выпуск 6 (18).