Автор: Исачкин Сергей Павлович 

УДК 930.1(09):329.021.3(571)

Политическая культура представляет собой сложнейший элемент общественной жизни. Применительно к политическим партиям она включает в себя стратегию и тактику их деятельности, мировоззренческие установки, идейные позиции, политическую ориентацию, характер внутрипартийных и межпартийных отношений, а также формы и методы влияния на свою социальную базу. Попытки учета данных компонентов впервые были предприняты в советский период отечественной историографии, когда сам термин «политическая культура» практически не употреблялся, но вопросы идейной сущности партийных организаций имели большую актуальность по идеологическим соображениям.

Существенную сложность в советской литературе вызвало определение идейно-политической сущности иркутской социал-демократии в период между двумя буржуазными революциями в России. В это время эсдеки Иркутска составляли достаточно сложный конгломерат ссыльных и местных партийцев самых различных воззрений и направлений. Среди них были как лидеры российской социал-демократии, так и люди, слабо разбирающиеся в тонкостях фракционной борьбы.

Уже в 1920-х гг. рассматриваемая проблема была проанализирована в воспоминаниях В.И. Вельмана. Несмотря на обобщающее название, они посвящались конкретным вопросам истории иркутской социал-демократии. Поэтому при изучении поставленной проблемы обойтись без них было бы неправильно. Ценность работы В.И. Вельмана состояла еще и в том, что она создавалась с учетом замечаний, дополнений и исправлений целой группы непосредственных участников описываемых событий1. Это дает право говорить о достаточно высокой степени достоверности его воспоминаний, которые, по сути дела, являлись плодом коллективного творчества.

Изложение материала автор начинал с восстановления местной организации РСДРП в начале 1914 г. после очередного провала. С этого момента до Февральской революции им были прослежены чрезвычайно сложные процессы внутрипартийных отношений. Так, В.И. Вельман отмечал численное превосходство меньшевиков в Иркутске, но самой активной политической силой там признавал все-таки большевиков. Обратил он внимание и на качественный состав меньшевистской ссылки города, которая была представлена видными деятелями правой социал-демократии во главе с И.Г. Церетели. Однако явное преимущество в местном комитете имели вовсе не они, а большевистские активисты, не обладавшие всероссийской известностью. По подсчетам автора, в 1914–1917 гг. в разных составах руководящего органа Иркутской организации РСДРП работало 22 большевика и всего пять меньшевиков2. Интересно, что среди последних присутствовал ярый ликвидатор Л.К. Трофимов3. Его участие в подпольном комитете, конечно же, нелогично, поскольку ликвидаторы признавали исключительно легальную деятельность. Однако данный факт, скорее всего, следует объяснять не ошибкой В.И. Вельмана, а уникальностью политической ориентации представителей иркутских эсдеков. Этим же можно объяснить и причину отсутствия в руководстве организации ссыльных лидеров меньшевизма. Видимо, им отводилась роль «литературной силы» в местных легальных изданиях, что имело немаловажное значение для пропаганды социал-демократических идей. Впрочем, неординарность рассматриваемой ситуации понимал и сам мемуарист. Ее специфику он объяснял «сибирскими условиями работы», которые предопределяли необходимость «единства партии». К ним автор прежде всего относил отсутствие своевременных контактов с партийными центрами, являвшихся следствием отдаленности региона. Кроме того, межфракционному союзу в Иркутске, по мнению В.И. Вельмана, способствовало отрицательное отношение значительной части меньшевиков к Первой мировой войне. А это, в свою очередь, давало возможность противостоять активности местных эсеров, настроенных, как правило, оборончески 4.

Вместе с тем, в анализируемых воспоминаниях содержался более яркий пример, демонстрирующий необходимость сплочения иркутских социал-демократов. Речь идет об организации выпуска антиоборонческого журнала. Как указывал сам автор, наладить его издание «при иркутских литературных силах было нетрудно». Достаточно сказать, что редактировать журнал взялись такие интеллектуалы российской социал-демократии, как, оказавшиеся в ссылке, И.Г. Церетели, Н.А. Рожков, В.С. Войтинский. Однако представители местного комитета в ультимативной форме потребовали, «чтобы содержание журнала было в большевистском духе». Их поддержали типографские рабочие, от которых прямым образом зависел конечный результат всех замыслов. Тем не менее, выполнение данного ультиматума было нереальным, так как меньшевистские литераторы не могли в одночасье стать большевиками. А большевики, в свою очередь, не располагали необходимыми литературными силами, если не считать Н.Ф. Чужака (Насимовича). Да и он был далек от ортодоксальности соответствующих взглядов и отличался примиренчеством. В результате, по словам В.И. Вельмана, стороны пришли к разумному компромиссу. Было решено, «что в журнале не будет ничего противоречащего большевистскому направлению». Так, вышло по одному номеру «ярко антиоборонческих» изданий «Сибирский журнал» и «Сибирское обозрение». Автор считал их неординарным явлением отечественной публицистики тех лет. «Эти журналы, – констатировал он, – являлись за все время войны в России единственными легальными печатными произведениями, которые ясно и резко выступали против войны и военного угара, отравлявшего массы всех воюющих стран»5. И с данными выводами следует согласиться. Однако в свете решения поставленной проблемы главная ценность анализируемых изданий заключалась в другом. А именно в том, что они наглядно демонстрировали конструктивность совместных действий фракций РСДРП в условиях Сибири. Ведь без взаимовыгодных договоренностей между большевиками и меньшевиками Иркутска выпуск антиоборонческих журналов вообще бы не состоялся. Более того, ими была найдена «золотая середина» этого компромисса. Не случайно рассматриваемые издания получили высокую оценку в интернационалистических кругах российской социал-демократии. Примечательно, что она была дана как меньшевистскими, так и большевистскими лидерами6.

Особое внимание в публикациях В.И. Вельмана уделялось Союзу сибирских рабочих, образованному в Иркутске в начале 1915 г. Его «основатели», по утверждению автора, «стояли на большевистской точке зрения», но у них было и нечто свое: они выдвинули лозунг о Соединенных Штатах Европы, были противниками войны, но не во всем поддерживали «ленинскую линию» в отношении к ней. О платформе Союза В.И. Вельман вспоминал как об очень близкой к программе-минимум РСДРП. А по своему составу организация, по свидетельству автора, была смешанной. В нее входили большевики, меньшевики и даже некоторые эсеры, причем при явном преобладании ленинцев. Несмотря на их численное превосходство и руководящую роль в Союзе, в его программе «нигде, ни единым словом» не упоминалось о большевиках. Впрочем, и на соответствующем названии организации, как указывал автор, никто из ее членов не настаивал. Сам же факт появления Союза В.И. Вельман рассматривал как своеобразную форму протеста «против той неопределенности и расхлябанности, которые временами имели место в Иркутской социал-демократической организации». Мемуарист имел в виду недовольство ее радикальной части поведением ссыльной партийной интеллигенции, не участвовавшей в подпольной работе. Однако при всем этом автор подчеркивал, что «Союз не мог быть и не был самостоятельной организацией». Большинство его представителей состояло на учете в местном комитете РСДРП, т. е. имели как бы двойное членство. Однако даже не входящие в Союз эсдеки и сочувствующие им нередко принимали участие в его деятельности. Так, по утверждению В.И. Вельмана, в создании подпольной типографии Союза и выпуске его печатного органа «Товарищ пролетария» главную роль сыграл А.К. Крайс. А он формально в рассматриваемой организации не состоял, о чем заявлял сам автор. Товарищескими называл В.И. Вельман и отношения между Союзом и местным комитетом РСДРП, «несмотря на разногласия по целому ряду вопросов». Все это позволило мемуаристу воспринимать иркутскую социал-демократию единым организмом. Союз, по заверениям В.И. Вельмана, действовал «в общем и целом, несомненно, под знаменем большевизма». Правда, автор не упустил случая подчеркнуть «неправильный уклон» в поведении местных эсдеков7. Судя по всему, он имел в виду примиренчество, хотя резких осуждений этого явления в тексте его труда не прослеживалось.

Таким образом, В.И. Вельману так и не удалось дать четких представлений о политической ориентации эсдеков Иркутска. И это несмотря на то, что он консультировался при написании воспоминаний с другими участниками рассматриваемых событий. Особенно много недоумений вызывали идейная сущность и организационный статус Союза сибирских рабочих. Решить данную проблему попытался А.А. Липкин в 1927 г. Его статья, опубликованная в журнале «Каторга и ссылка», стала прямым ответом на воспоминания В.И. Вельмана. Их А.А. Липкин без колебаний признал коллективным трудом, но решил все же ориентироваться на свидетельства М.П. Жакова8. Он был стойким ленинцем и одним из основателей Союза. Видимо, именно поэтому историк относился к нему с особым доверием. Между тем следует отметить, что поправки М.П. Жакова к исследуемым воспоминаниям резко контрастировали с мнениями остальных консультантов, что должно было насторожить А.А Липкина. Однако этого не произошло, поскольку концепция М.П. Жакова соответствовала задачам рассматриваемой статьи. А он, в свою очередь, настаивал на том, будто при создании Союза было решено «отказать в праве на представительство всем неорганизованным в определенные кружки» и «не являющимся большевиками». Кроме этого, по его утверждению, основатели упомянутого объединения постановили «начать работу по всей восточносибирской линии железной дороги методами большевиков»9. Данные высказывания вполне устраивали А.А. Липкина. Уже в самом начале своей статьи он заявил следующее: «В числе социал-демократических организаций сибирской ссылки Союз сибирских рабочих – большевистская по составу и по идейному направлению организация, возникшая под влиянием империалистической войны, занимает выдающееся место». Его деятельность, продолжал ученый, протекала независимо от объединенной социал-демократии города. Более того, сам факт возникновения Союза он расценивал как «средство размежевания» единой организации РСДРП Иркутска, т. е. как процесс отделения большевиков от меньшевиков. И это, утверждал автор, получило «полное историческое оправдание». Единственный упрек, который адресовал А.А. Липкин «Союзу сибирских рабочих» заключался в том, «что он не называл себя официально большевистской организацией». Однако этого, по мнению ученого, Союз и не мог сделать, «поскольку его существование не было санкционировано большевистским центром», с которым в данное время «по местным условиям было почти немыслимо связаться»10. Трудно сказать, на чем основывались такие выводы. Во-первых, деятели Союза и не планировали указывать в его названии фракционную принадлежность. Даже наоборот, как подчеркивал М.П. Жаков, они сознательно придерживались «безпретенциозного» обозначения своей организации11. Во-вторых, никаких бюрократических препятствий в деле формирования новых партийных организаций у большевиков тогда не было. В условиях военного положения создавать такие препоны было крайне неразумно, так как данный процесс и без того был существенно затруднен.

Ко всему сказанному следует добавить, что выводы А.А. Липкина опережали анализ фактов. Поэтому они представляли собой скорее заранее сформулированные установки, чем логические заключения. Так, например, он ставил в заслугу руководителям «Союза сибирских рабочих» то, что они смогли повести «за собой даже некоторых меньшевиков». Более того, в его статье рассказывалось о присоединении к Союзу части «Черемховской, почти целиком меньшевистской, организации». А в такой ситуации настаивать на строго большевистском составе данного объединения было несерьезно. Далее А.А. Липкин попытался проанализировать программные установки соответствующей организации. «Основу платформы Союза, – писал он, – составляли лозунги социальной революции и организация Социалистических Соединенных Штатов Европы. По отношению к войне Союз занял резкую антиоборонческую позицию, и к чести его деятелей нужно сказать, что точку зрения на войну Союз последовательно и энергично проводил в массах» 12. Однако в рассматриваемое время В.И. Ленин считал выдвижение лозунга интернационального объединения Европы бессмысленным 13. Поэтому данную платформу нельзя было считать чисто большевистской, что, видимо, понимал и сам автор. По крайней мере он вынужден был уточнить, что «она, несомненно, была ближе к позиции ЦК большевиков, чем практическая деятельность Иркутской социал-демократической организации» 14. Ряд фактов, приведенных в статье А.А. Липкина, не соответствовал и его выводу о полной самостоятельности Союза сибирских рабочих. Так, историк, опираясь на высказывание М.П. Жакова, отмечал возможность одновременного членства в двух объединениях местных эсдеков. Кроме того, он уверял, что провалом Союза в июле 1915 г. «был нанесен большой удар социал-демократической организации Иркутска, от которого та не могла оправиться до революции» 15. Такое при его полной автономии было бы просто невозможно.

Следует подчеркнуть, что в статье А.А. Липкина активно использовались документальные источники главным образом материалы жандармских архивов. Однако навыками критического анализа источников автор, видимо, в достаточной степени не владел. Так, например, он не подвергал сомнению секретные сообщения агента царской охранки, действовавшего под кличкой «Далекий». Он в своих донесениях в местное жандармское управление информировал о наличии в городе «двух отдельных социал-демократических организаций»16. И этого для формулирования соответствующего вывода А.А. Липкину оказалось вполне достаточно. Однако межфракционные отношения иркутских эсдеков были настолько сложны, что разобраться в них упомянутому агенту было явно не под силу. Для этого нужны были специальные исследования, к которым историк оказался неготовым, как по субъективным так и по объективным причинам. Некритическое отношение А.А. Липкина к жандармским агентурным сводкам способствовало также неумышленному искажению действительности. Так, веря секретному сотруднику охранного отделения «Нолевому», автор поместил его информацию о существовании Черемховского комитета Союза сибирских рабочих на страницах своей статьи17. Другими словами, речь шла об образовании отделения соответствующей организации на периферии. Между тем указанной структуры в реальности никогда не было. В данном случае агент-провокатор допустил ошибку в своем донесении. Он принял правление нелегальной профессиональной организации местных горняков за филиал Союза сибирских рабочих, поскольку они действительно были тесно связаны 18. Таким образом, несмотря на использование источников, А.А. Липкин не только не прояснил характер рассматриваемой организации, но и в еще большей степени запутал ситуацию. Видимо, стремление во что бы то ни стало доказать ленинские позиции Союза отрицательно сказалось на качестве его труда.

Анализируемая проблема была затронута в воспоминаниях П.А. Коваленко, опубликованных в середине 1930-х гг. в сборнике «Иркутская ссылка». Союз сибирских рабочих автор называл непартийным, но большевистским по характеру деятельности. Это, на его взгляд, обеспечивали руководившие организацией стойкие ленинцы. В структурном же отношении П.А. Коваленко считал Союз «самостоятельной группой», но осуждал его функционеров за выход из Иркутской организации РСДРП. Данный акт, по мнению автора, значительно ослабил ее, так как способствовал усилению меньшевиков. «Правильней было бы, – указывал он, – вышибить ренегатов из парторганизации, очистить ее от негодного элемента, тем более, что большинство в ней было не с ними». К такому большинству П.А. Коваленко причислял и группу ссыльного социал-демократа Е.А. Преображенского, к которой принадлежал и сам. Ее члены в создавшейся ситуации решили объединиться с Союзом, чтобы как-то смягчить его ошибку. Данное соглашение было достигнуто, но слияние организаций не состоялось из-за арестов. Подробно останавливался автор и на условиях данного объединения, главным из которых было «не допускать к решению партийных вопросов «салонных» социал-демократов» из числа ссыльных меньшевиков. В конкретном случае речь шла о легалистах. О какой-либо общей программе он не писал. Видимо, таковой создано не было. Зато П.А. Коваленко дал четкие представления об основных принципах платформы группы Е.А. Преображенского. Они включали в себя признание решений Пражской конференции, пораженческую тактику, нелегальную работу и борьбу с оборончеством и ликвидаторством19. Все это свидетельствовало о твердом большевистском характере группы, но не подтверждалось документально. В своей работе автор пользовался исключительно собственной памятью.

Значительный интерес представляли воспоминания этого же сборника о деятельности бундовской группы в Иркутской ссылке. Их автор О.С. Меер утверждал, будто она преимущественно состояла из еврейских рабочих, настроенных весьма радикально. «Большинство из нас, – констатировал он, – склонялось к положению В.И. Ленина, что война империалистическая должна быть превращена в войну гражданскую, что армии воюющих стран должны повернуть оружие против своих правительств. Мы выступали против оборончества и проповеди Плеханова: «Не бастовать, не мешать делу обороны». Интересно, что с момента создания группы осенью 1915 г. она стала преследовать цель «вхождения в существующие в Иркутске подпольные социал-демократические организации для совместной революционной работы». И судя по высказываниям О.С. Меера, бундовцы тесно контактировали с представителями левого крыла местных эсдеков. А с августа 1916 г. группа была привлечена к участию в Союзе иркутских рабочих, сведения о котором впервые прозвучали в советской историографии как раз в рассматриваемых воспоминаниях20. Впрочем, работа О.С. Меера носила сугубо описательный характер и не претендовала на безоговорочную истину. Однако для формирования представлений о специфике местного социал-демократического движения она имела определенное значение.

Во второй половине 30-х – 50-х гг. ХХ в. специальных трудов об Иркутской организации РСДРП не издавалось. Такое положение дел было характерно для периода «культа личности», когда подпольная деятельность революционных структур рассматривалась через призму биографий «верных сынов» ленинской партии. Из таковых к Иркутску имел прямое отношение лишь С.М. Киров. Судя по содержанию соответствующих публикаций, он, находясь в городе с августа 1908 по май 1909 гг., восстановил местную социал-демократическую организацию и в значительной мере активизировал ее дальнейшую работу21. Разумеется, по традициям данного историографического периода такая организация могла быть только большевистской. Однако до сих пор нет никаких документальных подтверждений ни подпольной деятельности С.М. Кирова в Иркутске, ни существованию там в указанное время партийного образования ленинского направления.

Легенды периода «культа личности» оказались очень живучими. Они продолжали воспроизводиться даже после ХХ съезда партии. Так, в первой части «Очерков по истории Иркутской организации КПСС» вновь прозвучало утверждение о восстановлении С.М. Кировым местного подполья. Более того, автор соответствующих разделов данного труда А.А. Мухин указывал, что Сергей Миронович в августе 1908 г. лично руководил городской партконференцией22. Эти сведения в советское время не подлежали проверке. Лишь после распада СССР С.В. Макарчук обратил внимание на отсутствие документальных подтверждений сказанному. Нет до сих пор никаких доказательств и действительному проведению самой этой конференции23. И все же в заслугу А.А. Мухину нужно поставить то, что он не отрицал присутствия меньшевиков в восстановленной в годы реакции социал-демократической организации Иркутска. Правда, автор все-таки подчеркивал, будто С.М. Киров направил ее деятельность «по ленинскому пути». Этот ориентир историк вынужден был соблюдать и далее. По крайней мере, в рамках периода 1907–1910 гг. он акцентировал внимание на большевистской тактике местного комитета, всякий раз отмечая противостояние меньшевиков. В границах же нового революционного подъема А.А. Мухин рассматривал деятельность фракций как взаимоисключающую по содержанию и антагонистическую по духу. Иркутские большевики и меньшевики выглядели в его повествовании явными антиподами. При этом не мог не возникнуть вопрос: что заставляло тех и других находиться в едином партийном образовании? Однако на него автор ответа не дал. Он лишь указывал, будто большевистская группа входила в объединенную организацию РСДРП, но «жила самостоятельной жизнью»24.

В традициях предыдущего этапа советской историографии характеризовал А.А. Мухин и деятельность меньшевиков в годы Первой мировой войны. При этом безжалостной обструкции подверглись их лидеры, прежде всего И.Г. Церетели и Ф.И. Дан, проживавший некоторое время вблизи Иркутска в ссылке. «С самого начала войны, – утверждал автор, – они сползли к чистейшему оборончеству, ликвидаторству и социал-шовинизму, потянули за собой в болото социал-предательства рядовых партийных работников-интеллигентов. Они славословили о патриотизме и выступали в интересах обороны Отечества25. Между тем названные лица являлись правыми интернационалистами, резко выступавшими против социал-шовинизма. Поэтому «славословить» на указанные темы они, в принципе, не могли. И все же наибольшее недоумение вызывает другое. Непонятно, что заставило большевиков объединиться с «социал-предателями»? На этот раз А.А. Мухин попытался дать соответствующий ответ. Он объяснял причины примиренчества «недостаточной теоретической и тактической подготовленностью иркутских большевиков», последствиями их пребывания совместно с меньшевиками в тюрьмах и местах поселения, а также слабостью пролетарской базы и оторванностью губернии от революционных центров. Однако, судя по содержанию анализируемых очерков, фракции иркутских социал-демократов были настолько далеки друг от друга идейно, что данного объяснения оказывалось недостаточно. Видимо поэтому ученый вынужден был специально подчеркнуть, что вхождение большевиков Иркутска в объединенную организацию РСДРП было «крупнейшей ошибкой», отступлением от ленинских принципов в партийном строительстве. И далее последовало повествование о том, как они исправляли эту ошибку. Сначала большевики спасли городскую организацию от роспуска, «вероломно» задуманного меньшевиками. А затем существенно укрепили свои позиции на декабрьской конференции 1914 г., где был избран в целом большевистский по составу комитет. Сразу же после ее проведения, как сообщалось в очерках, сторонники В.И. Ленина собрали свою конференцию, на которой решили создать самостоятельную организацию26. При этом никаких документальных подтверждений данному событию не приводилось. Да и быть чисто большевистской конференции в городе не могло, поскольку сама обстановка в местном социал-демократическом движении этого не предполагала.

Тем не менее, по утверждению А.А. Мухина, именно после указанного события был образован «Союз сибирских рабочих». У его истоков стояли «опытные и стойкие» ленинцы С.Ф. Васильченко, М.П. Жаков, Д.М. Трофимов. «Создавая конспиративную большевистскую организацию, – констатировал автор, – они стремились отмежеваться от меньшевиков, сбросить связывающие их тенеты меньшевизма». Высоко оценивал ученый деятельность Союза, основу которой, на его взгляд, составляли «лозунги социальной революции». После провала данной организации ее место занял Союз иркутских рабочих. Он, по утверждению А.А. Мухина, был большевистским «по составу, целям, задачам и характеру деятельности». Этому выводу предшествовали выдержки из материалов центральных и местных архивов. Правда, не все они подтверждали мнение автора. Например, приведенные им положения устава Союза не только не раскрывали его большевистскую принадлежность, но и даже партийную. Они вполне могли составить основу соответствующего документа нелегального профессионального объединения. В целом же А.А. Мухин считал сторонников В.И. Ленина «наиболее организованной и авторитетной силой» в Иркутской губернии, несмотря на численное преобладание там эсеров и меньшевиков27.

Интерес к рассматриваемым союзам не пропал у историков и в 70-е гг. ХХ в. При этом Союзу сибирских рабочих была посвящена специальная статья А.Б. Горбачева. Уже в самом ее начале автор обратил внимание на использованный в ходе исследования фонд Иркутского губернского жандармского управления. Однако выдержки, цитируемые из его материалов, касались главным образом ареста и суда членов подпольной организации. В основу же анализируемой статьи были положены опубликованные документы и литературные источники. Поэтому она не внесла ничего нового в историографию проблемы. Более того, из прошлых изданий А.Б. Горбачев заимствовал ошибочные сведения о существовании в Черемхове отделения Союза сибирских рабочих. Подобную периферийную структуру он обнаружил и в Хайте, причем непонятно, на каком основании. В результате круг членов Союза искусственно расширялся. К ним были причислены лица, в действительности в него не входящие. А П.П. Постышев даже назывался в числе основателей данной организации, что противоречило реальному положению дел28. Видимо, будучи уверенным в ленинских позициях Союза, автор автоматически включал в его состав всех известных большевиков, находящихся в ссылке. Это было в корне неверно. Такие революционеры-ленинцы как П.П. Постышев, А.Е. Преображенский, Я.Д. Янсон прямого отношения к Союзу сибирских рабочих не имели29. Примечательно, что А.Б. Горбачев даже и не пытался доказывать большевистскую направленность данного Союза. Историк считал это само собой разумеющимся фактом. Он лишь подчеркивал, что Союз был первой сибирской организацией, решительно размежевавшейся с меньшевиками и давшей опыт для развития этого процесса после февраля 1917 г. Более того, его деятели, по утверждению ученого, сами пытались создать «единую большевистскую организацию Восточной Сибири». И с этой целью они выпустили прокламацию под названием «Открытое письмо ко всем социал-демократам». В ней прозвучал призыв к объединению товарищей, «честь которых не запятнана изменой, противодействием и вредительством социал-демократической работе»30. По представлениям советского времени, «незапятнанной честью» среди политиков могли обладать только ленинцы. Видимо, в это искренне верил и А.Б. Горбачев. Однако в указанном письме ни слова не говорилось о большевиках31. Очевидно, его авторы обращались ко всем левым социал-демократам. А к таковым, как известно, относились не только большевики. Да и сам факт присутствия в рассматриваемом Союзе меньшевиков говорит о том, что его члены не могли обращаться исключительно к сторонникам В.И. Ленина. Кроме того, А.Б. Горбачев исказил название упомянутой прокламации. Она именовалась «Открытое письмо к социал-демократам г. Иркутска», о чем было известно еще на начальном этапе советской историографии. Таким образом, даже в 1970-е гг. вопрос об идейном характере Союза сибирских рабочих не был решен. Наоборот, после опубликования статьи А.Б. Горбачева он еще больше усложнился.

Из работ по истории социал-демократического движения в Иркутске следует выделить статью Л.П. Сосновской, в которой была предпринята попытка определить идейную направленность «Сибирского журнала» и «Сибирского обозрения». Для дальнейшего развития проблемы это было немаловажно, поскольку многие советские исследователи совершенно необоснованно причисляли данные издания к большевистской легальной печати32. Между тем в военное время таковой вообще не существовало. В своей статье Л.П. Сосновская обратила внимание в первую очередь на состав редакции и корреспондентов обоих журналов. Он оказался социал-демократическим, но очень неоднородным во фракционном отношении. «Сотрудничество в журналах лиц различных политических направлений, – делала вывод Л.П. Сосновская, – не могло не отразиться и на противоречивости материалов, публикуемых на страницах еженедельников. В статьях и корреспонденциях большевистские положения по вопросам войны и мира, целям и задачам политической борьбы рабочего класса соседствовали с ошибочными, оппортунистическими взглядами. Все это вносило путаницу в теорию и практику революционной борьбы». В целом же, по мнению автора, большинство сотрудников журналов были далеки от ленинских позиций. Они не являлись «сторонниками лозунгов поражения царского правительства, полного и окончательного разрыва с II Интернационалом, превращения войны империалистической в войну гражданскую»33. Следует отметить, что данные выводы не были оригинальными, так как подобные высказывания уже произносились Н.Н. Щербаковым в конце 1960-х гг.34 Однако Л.П. Сосновская оценивала идейную направленность рассматриваемых изданий в специальной статье и поэтому привлекла к ней внимание сравнительно большого числа исследователей. Кроме того, она попыталась выявить положительные стороны в публикациях меньшевиков. В частности, многие из них, на ее взгляд, по-марксистски раскрывали причины, характер, буржуазную сущность мировой войны35. Этим Л.П. Сосновская вызвала еще больший интерес к своей статье, сопровождаемый обильной критикой. В лучшем случае она обвинялась в стремлении «несколько приукрасить» публицистические выступления идейных противников В.И. Ленина, а в худшем – в непонимании принципиальных различий между платформами марксистов и «отъявленных врагов большевизма»36. Данная ситуация объясняется тем, что в советской историографии меньшевики не считались марксистами37. Такой подход искажал действительность. Например, меньшевики-центристы были как раз наиболее ортодоксальными сторонниками рассматриваемого учения, в то время как его «творческое развитие» В.И. Лениным являлось, в сущности, ревизией марксизма слева.

Вопросы, в той или иной мере касавшиеся политической культуры иркутских социал-демократов, продолжали освещаться историками в 90-е гг. ХХ в. При этом кардинально изменился взгляд на партийную принадлежность Союза сибирских рабочих, который уже не признавался социал-демократической организацией. Так, С.В. Новиков в своей кандидатской диссертации предложил назвать его блоковым, т. е. межпартийным объединением на том основании, что эсер Д. Карцевадзе принимал деятельное участие в подготовке к изданию печатного органа Союза газеты «Товарищ пролетария»38. Впрочем, присутствие в данном объединении социалистов-революционеров признавалось и раньше, но это не было подтверждено документально.

В свою очередь С.В. Макарчук уже в постсоветское время назвал Союз сибирских рабочих «крупнейшей внепартийной политической организацией», а М.В. Шиловский усматривал в ней попытку создания «чистого пролетарского объединения»39. При этом главным их аргументом было участие в деятельности Союза беспартийных рабочих. Да и само название его не претендовало на какую-либо партийность. И все же все перечисленные доводы в пользу «надпартийности» рассматриваемой организации не выглядят достаточно убедительными. Во-первых, ее печатный орган имел, безусловно, социал-демократическую направленность и уже в первом своем номере призывал сибирский пролетариат объединиться под знаменем РСДРП. Во-вторых, листовки выпущенные Союзом, также не оставляют сомнений в его строго выдержанной партийности. На всех их значатся и соответствующая принадлежность в виде надписи «Российская социал-демократическая рабочая партия», и ее девиз «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». А воззвание Союза «Открытое письмо к социал-демократам г. Иркутска», заканчивающееся словами: «Да здравствует РСДРП!», говорит само за себя. С какой стати внепартийная или блоковая организация стала бы обращаться исключительно к социал-демократам?

Примечательно, что даже в жандармских агентурных сводках данное объединение фигурировало именно как «Союз сибирских рабочих Российской социал-демократической рабочей партии»40. И это при том, что сами деятели Союза решили не указывать в его названии партийную принадлежность. Более того, они и не собирались создавать новую организацию РСДРП, параллельную уже существовавшей. Они не намеревались также терять в ней членство. Союз сибирских рабочих представлял собой своеобразное подразделение в общей структуре Иркутской социал-демократической организации. Не случайно в ее распоряжение он отдавал часть печатной продукции41. В такой ситуации само название Союза не имело принципиального значения, оно носило чисто символический характер. Им, по-видимому, руководители Союза хотели лишний раз подчеркнуть свою приверженность к подпольной работе среди местного пролетариата. Что же касается эсеров, то по свидетельству непосредственного участника тех событий М.П. Жакова (товарища Михаила), они не входили в состав самой организации, а лишь сотрудничали с ее членами42. Кстати, взаимопомощь народников и марксистов в деле издания пропагандистских материалов имела давние традиции, берущие свое начало со времен первых пролетарских союзов и «Народной воли». Привлечение же беспартийных рабочих к деятельности подпольных групп и кружков также не противоречило организационным принципам левых социал-демократов. Этим как раз и объясняется участие представителей беспартийного пролетариата в рассматриваемом объединении.

Итак, Союз сибирских рабочих являлся, безусловно, социал-демократической организацией. Но какова была ее политическая ориентация? Имеющиеся образцы печатной пропаганды Союза способны дать вполне определенный ответ на этот вопрос. В частности, оба номера его печатного органа, а также листовки «Товарищи пролетарии!» («Майский листок») и «К солдатам и новобранцам!» не вызывают сомнений в их интернационалистской направленности, причем левого толка.

К «внепартийным» организациям отнесен в современной литературе и Союз иркутских рабочих, который, по мнению С.В. Макарчука, «стоял на общесоциалистических позициях»43. Эта точка зрения, безусловно, имеет право на существование, тем более, что устав Союза не определял его партийного статуса. Если быть точным, то Союз ставил «своей целью организацию рабочих города Иркутска для классовой борьбы и развития среди них классового самосознания»44. Так по крайней мере констатируется в его уставном документе. Однако классовая борьба, как известно, может быть экономической, а классовое сознание – тред-юнионистским. При таком подходе создается впечатление, что речь идет о нелегальном профсоюзе или иной чисто рабочей организации. И все же наряду с этим существует немало аргументов в пользу социал-демократического характера рассматриваемого объединения. В частности, на втором учредительном собрании Союза, состоявшемся 1 января 1917 г., было решено положить программу РСДРП в основу его деятельности. Кроме того, следует учитывать связи Союза иркутских рабочих с ленинским ЦК и с Н.К. Крупской, в то время, как о его контактах с другими партийными центрами ничего не известно.

Указывают на социал-демократическую принадлежность Союза и его непосредственные деятели. Так, например, один из его руководителей Н.М. Годовский утверждал следующее: «Союз иркутских рабочих по существу был объединенным городским комитетом, объединявшим все группы РСДРП, принимавшие активное участие в политической жизни»45. Под последними он, разумеется, понимал антиоборонческие подпольные образования. Не случайно в листовке Союза «Товарищи!» присутствуют как ленинские, так и мартовские антивоенные идеи. И это при учете партийного состава организации, включающего большевиков, меньшевиков-интернационалистов и бундовцев, вполне объяснимо. В целом Союз иркутских рабочих находился на позициях левых интернационалистов, причем ближе к их большевистскому крылу.

Таким образом, политическая культура иркутских социал-демократов начала ХХ в. представляет собой сложную, многоаспектную проблему. В анализируемой литературе к ней в той или иной степени обращалось сравнительно много ученых и мемуаристов, но в их работах данный феномен так и не был рассмотрен как целостное явление. Более того, данная цель даже не ставилась. В результате в ходе исследований лишь возникали новые вопросы, а прежние так и оставались без ответа. Все это можно объяснить сложной структурой местного социал-демократического движения, обилием составлявших его группировок и неординарными формами отношений между ними. Для иркутских социал-демократов были характерны внутренняя толерантность, примиренческая направленность, конструктивность действий.

Межфракционные раздоры в серьезной степени не коснулись иркутских эсдеков, благодаря их умению идти на компромиссы ради обеспечения общей борьбы с самодержавием. Этим они продемонстрировали приверженность принципам истинного социал-демократизма, чем выгодно отличались от своих соратников по партии из центральных регионов России. Социал-демократы Иркутска представляли собой своеобразный конгломерат всевозможных фракций и течений, в них сосуществовали ссыльные и местные партийцы, среди которых были как подпольщики, так и легалисты. Все они не мешали друг другу отстаивать собственные взгляды, но делали все же одно дело. Примечательно, что аналогичная ситуация характерна для современной европейской социал-демократии. По заверениям одного из ее видных представителей В. Бранта, члены соответствующих партий «могут иметь различное мировоззрение, но их объединяют общие ценности и политические цели»46. Правда, идейная терпимость и организационная сплоченность иркутских социал-демократов во многом диктовалась объективными условиями сибирского региона, но это не отменяет важности изучения их политической культуры в современных условиях.

К настоящему моменту, по убеждению большинства ученых и политиков, Россия исчерпала лимит гражданских войн и социальных потрясений. Поэтому на первый план сейчас выдвигаются задачи формирования идеологии примирения, толерантности и конструктивности во всех сферах общественной жизни, что, в свою очередь, невозможно без существования в ней достаточно высокой политической культуры. В решении указанных задач определенную помощь может оказать всестороннее исследование социал-демократического движения в Иркутске, выполненное на новой методологической и источниковой основе. Разумеется, его характерные черты в той или иной мере проявлялись и в других организациях РСДРП Сибири начала ХХ в. Однако на данном примере проще понять сущность политического примирения, идейной терпимости и социального компромисса, которые являются критериями развитой политической культуры.

Примечания:

1. Вельман В. Февральская революция в Сибири // Пролетарская революция. 1925. № 3. С. 167.

2. Там же. С. 172-174.

3. Не путать с большевиком Д.М. Трофимовым.

4. Вельман В. Указ. соч. С. 174, 175.

5. Там же. С. 179-181.

6. См.: Левин Ш. Социалистическая печать во время империалистической войны // Красный архив. 1922. № 2. С. 211, 212.

7. Вельман В. Указ. соч. С. 176, 177, 182.

8. Липкин А. Провал Союза сибирских рабочих // Каторга и ссылка. 1927. № 8. С. 70.

9. Там же. С. 72, 73.

10. Там же. С. 68, 73.

11. Там же. С. 72.

12. Там же. С. 73.

13. Ленин В.И. О лозунге Соединенных Штатов Европы // Полн. собр. соч. Т. 26. С. 351-355.

14. Липкин А. Указ. соч. С. 73.

15. Там же. С. 74, 84.

16. Там же. С. 80.

17. Там же. С. 77.

18. См.: Макарчук С.В. Политическое подполье в восточных регионах России (июнь 1907–февраль 1917 гг.). Состояние социал-демократических и внепартийных организаций. Кемерово, 1994. С. 136.

19. Коваленко П. О Союзе сибирских рабочих (Из воспоминаний) // Иркутская ссылка. М., 1934. С. 194-197.

20. Меер О.С. В годы войны в Иркутской ссылке // Иркутская ссылка. М., 1934. С. 203-205, 212.

21. Разгон И. Сергей Миронович Киров: краткий биографический очерк. М., 1938. С. 22; Синельников С. С.М. Киров в годы подполья // Красная новь. 1939. № 10-11. С. 130; Сергей Миронович Киров: краткий биографический очерк. М., 1941. С. 19; С.М. Киров – великий патриот нашей Родины. М., 1944. С. 6, 7.

22. Очерки по истории Иркутской организации КПСС. Ч. 1. Иркутск, 1966. С. 108, 109.

23. Макарчук С.В. Указ. соч. С. 124.

24. Очерки по истории Иркутской организации КПСС. Ч. 1. С. 109, 113, 128, 137, 138, 165.

25. Там же. С. 173, 174.

26. Там же. С. 173-178.

27. Там же. С. 178, 179, 191, 211, 212.

28. Горбачев А.Б. Союз сибирских рабочих 1915 г. Из истории Иркутской организации РСДРП в годы первой мировой войны // Классы и партии в Сибири накануне и в период Великой Октябрьской социалистической революции. Томск, 1977. С. 4-9.

29. Щербаков Н.Н. Ссыльные большевики и партийное строительство в Сибири (1907–1917) // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. – февраль 1917 г.). Вып. 11. Иркутск, 1989. С. 239.

30. Горбачев А.Б. Указ. соч. С. 10-12.

31. См.: Липкин А. Указ. соч. Приложения. С. 88, 89.

32. См.: Соколов А.И. Идейно-политическая борьба в сибирской ссылке в период между двумя буржуазно-демократическими революциями (современная историография проблемы) // Ссыльные революционеры в Сибири. Вып.11. Иркутск, 1989. С. 87.

33. Сосновская Л.П. Участие политических ссыльных в издании «Сибирского журнала» и «Сибирского обозрения»// Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири (XVIII – начало XX в.). Новосибирск, 1978. С.95,96,108.

34. Щербаков Н.Н. О некоторых вопросах деятельности большевиков в восточносибирской ссылке (1914-1917 гг.) // Партийные организации Восточной Сибири в борьбе за победу социализма и коммунизма. Иркутск, 1968. С. 9-13.

35. Сосновская Л.П. Указ. соч. С. 96-98, 104, 107, 109.

36. Щербаков Н.Н. Влияние ссыльных пролетарских революционеров на культурную жизнь Сибири (1907–1917). Иркутск, 1984. С. 30; Самосудов В.М. Некоторые вопросы истории партийных организаций Сибири в период между двумя буржуазно-демократическими революциями (1907–1917 гг.) // Большевики Сибири в трех революциях. Омск, 1981. С. 16; Он же. Борьба большевиков Сибири против оппортунизма и объединительные тенденции в партийных организациях в период между двумя буржуазно-демократическими революциями // Проблемы истории революционного движения и борьбы за власть Советов в Сибири (1905–1920 гг.). Томск, 1982. С. 26.

37. См.: Тютюкин С.В. Меньшевизм как идейно-политический феномен // Меньшевики. М., 1996. С. 12-16; Он же. Современная отечественная историография РСДРП // Отечественная история. 1998. № 5. С. 57-60.

38. Новиков С.В. Деятельность большевиков по вовлечению народных масс Сибири в революционное движение в 1907–1917 гг. (современная историография): автореф. дис… канд. ист. наук. Кемерово, 1991; Он же. Социал-демократы и революционное подполье Сибири (1907–февраль 1917 гг.). Историография второй половины 50-х–80-х гг. ХХ века. Омск, 2003. С. 92.

39. Макарчук С.В. Социал-демократические и внепартийные организации восточных регионов России в межреволюционный период (июнь 1907 – февраль 1917 гг.): автореф. дис… докт. ист. наук. Томск, 1995. С. 34; Шиловский М.В. Общественно-политическое движение в Сибири второй половины XIX–начала XX в. Вып. 4. Социал-демократы. Новосибирск, 1997. С. 84.

40. См.: Липкин А. Указ. соч. С. 76, 77, 85-89.

41. ГАРФ. Ф. ДП ОО. 1915. Д. 5. Ч. 27. Лит. Б. Л. 29, 71.

42. См.: Липкин А. Указ. соч. С. 73.

43. Макарчук С.В. Политическое подполье… С. 139, 293, 294.

44. ГАРФ. Ф. ДП ОО. 1917. Д. 5. Ч. 27. Л. 2-6.

45. См.: Сосновская Л.П. Нелегальная печать сибирских организаций РСДРП (1907–февраль 1917 года). Иркутск, 1993. С. 63.

46. См: Лидеры современной социал-демократии. М., 1991. С. 21.

Опубликовано: Сибирская ссылка. Сборник научных статей. Иркутск: Оттиск. 2011. Выпуск 6 (18).