| Главная » Статьи » Историография |
Н.А. Рожков о политической ссылке в истории социально-экономического развития Сибири
| 16.03.2009 Автор: Иванов Александр Александрович Проблемы политической каторги и ссылки в Сибирь не могли не интересовать Н. А. Рожкова. Много и плодотворно работая в сибирских изданиях, профессиональный историк и член Русского бюро ЦК РСДРП, Рожков с 1910 г. отбывал ссылку в Восточной Сибири, поэтому хорошо знал эту тему. Вместе с тем, отдельной работы вопросам политической ссылки Н. А. Рожков не посвятил, однако, в небольшой статье под названием «Исторический эскиз» сумел, пусть тезисно, поставить и по-своему решить две ее крупные проблемы(1). Прежде всего, автор буквально в несколько строк дает периодизацию сибирской политической ссылки. По его мнению, «уже в конце ХVIII в. сюда следовали не одни уголовные ссыльные». В крае появились «новые струйки», «люди вроде Радищева». За Радищевым «явились декабристы», «…а потом этот поток невольных странников все расширялся и углублялся», и, наконец, сегодня мы являемся свидетелями и деятельными участниками работы нового потока «демократических пришлых сил». Как видим, Н. А. Рожков свою периодизацию политической ссылки в Сибирь начинает не с декабристов, как, например, В. Н. Соколов, а с А. Н. Радищева, тем самым значительно расширяя хронологические границы темы. Из текста достаточно трудно понять, считал ли Рожков пребывание Радищева в Сибири и «появление новых струек» конца ХVIII в. в качестве отдельного периода политической ссылки. Скорее всего, нет – и Радищев, и декабристы, пришедшие в Сибирь «вслед за ним», по его мнению, составляли пусть во многом несхожие, но части единого целого – первого периода ссылки. После декабристов Н.А. Рожков называет еще два периода, подразделяя, таким образом, всю, более вековую, историю политической ссылки (с 1790 г., и до 1915 г. – времени написания статьи) на три этапа – Радищева и декабристов; «поток невольных странников»; «поток демократических пришлых сил». Автор, и это следует отметить в качестве недостатка, не устанавливает хронологических рамок своей периодизации, а также не дает четкой характеристики второму периоду, называя его неопределенно «потоком невольных странников». Однако важно подчеркнуть, что последние два этапа определяются им в качестве именно «потока», что, на наш взгляд, может быть, своего рода, эквивалентом понятию «массовой ссылки». Значит, по Рожкову, массовой следует считать не только ссылку начала ХХ в., но и удаление в Сибирь государственных и политических преступников середины – конца ХIХ в. И здесь, как видим, позиция Рожкова отлична от позиции Я. М. Свердлова, для которого массовая ссылка была эквивалентом ссылки рабочих и пролетарских слое начала ХХ в. Свой взгляд у Н. А. Рожкова и на значение политической ссылки в истории Сибири. Автор считал, что декабристы внесли в развитие края огромный вклад, заложив здесь «семена новой культуры». Для Рожкова не важна, например, хозяйственная деятельность декабристов, их опыты и обучение местных жителей овощеводству или ремеслам. Гораздо важнее вклад в общественную жизнь, «новую культуру» края. При этом под «культурой» автор понимает, скорее всего, общественно-политическую культуру. Большой след в истории Сибири, по Рожкову, оставили и представители второго «потока невольных странников». Они, как считает автор, «слились» с местной интеллигенцией – Полевым, Щаповым, Омулевским, Ядринцевым, Потаниным и многими другими, «усилив движение» сепаратизма и «областничества». Именно это слияние позволило движению обрести поддержку в обществе, отказаться от «заблуждений», принесло в конечном итоге «положительные плоды». Как видим, Н. А. Рожков, вслед за В. Н. Соколовым, также признает факт значительного воздействия ссыльных разночинцев и народников на формирование политической культуры «молодой» либеральной сибирской буржуазии. Однако, если у В. Н. Соколова политическая ссылка действовала как самостоятельная сила, служившая на благо Сибири, а не буржуазии, то у Н. А. Рожкова «поток невольных странников» «слился» с потоком «местной демократии» и «местной интеллигенции». Именно в «слиянии», по Рожкову, и надо искать причину успеха сибирского областничества и сепаратизма. Бесконфликтность, полное взаимопонимание, по всей видимости, характерны и для третьего этапа политической ссылки, на котором также «слились» «демократические местные и пришлые силы». Для Рожкова политическая ссылка и в этом временном периоде не имеет своего самостоятельного звучания. Она действует вместе с либеральной буржуазией, при этом «плоды» этой совместной работы «еще не созрели», «но первые вестники окончательного пробуждения уже появились». Н.А. Рожков достаточно четко и ясно определяет характер деятельности представителей двух последних этапов политической ссылки в Сибири. По мысли историка, это совместная работа на благо «сибирской демократии». Ни о каких конфликтах «местных» и «пришлых» сил не может быть и речи. При этом автор под «совместной работой» подразумевает только, естественно, легальные формы деятельности. Ссыльные большевики, например, с их политическим подпольем, для него не существуют. Характеризуя современный период сибирской ссылки, Н. А. Рожков намеренно упрощает это явление. Он не замечает нелегальной деятельности в Сибири ссыльных социал-демократов, а также боевую работу эсеров, крупные колонии которых существовали в непосредственной близости от места поселения автора — в Черемхово, Тулуне, Киренском уезде. Именно совместная демократическая легальная работа в Сибири и является, по его мысли, предназначением политической ссылки. Что же в конце пути, каковы, по Рожкову, результаты этих усилий? Конечно же, кооперация. «Кооперация – вот знамение этой организации и залог грядущей полной самодеятельности и сознательности. Вооруженное им, сибирское крестьянство и городское население, сознательно встретит грядущие великие перемены.… Все устроится, все будет достигнуто, все сделано, если мы будем помнить и осуществлять в жизни великий демократический принцип «в единении сила». Позиция автора понятна. Н. А. Рожков, рассматривая историю общественного развития России как чередование «эволюционных эпох», где революция лишь «ускоренная эволюция», и историю политической ссылки представлял в виде бесконфликтного сотрудничества «невольных пришельцев» и «местных интеллигентных сил» на благо социально-экономического единения и кооперации «массы сибирского населения». Нетрудно заметить слабые стороны точки зрения историка на предназначение политической ссылки в Сибири. Однако мы далеки от мысли давать ей отрицательную оценку. Позиция Н.А. Рожкова имеет право на существование, достойно пополняя и обогащая социал-демократическую историографию политической ссылки. При этом следует заметить, что мы не согласны с некоторыми частными выводами Н. А. Рожкова. К их числу отнесем, например его заключение о ссылке А. Н. Радищева. «Радищев, — пишет историк, — вынес из Сибири впечатление сплошного ужаса. Но вслед за ним явились декабристы». О каком «сплошном ужасе» пишет Рожков? По мнению, например, А. Г. Татаринцева, специалиста по этой теме, Сибирь благотворно влияла на ссыльного писателя. Именно здесь, «под непосредственным и сильнейшим воздействием сибирской действительности» сложилась его «историко-философская, социально-политическая и литературно-эстетическая концепция». Примечание: 1. Рожков Н.А. Исторический эскиз // Сибирский студент. 1915. № 1-2. С. 83–88. 2. Рожков Н. А. О формах народного представительства. – СПб., 1905. – 31 с.; Он же. Происхождение самодержавия в России. – М., 1906. – 213 с. 30-34. 3. Сосновская Л. П. Участие политических ссыльных в "Иркутском слове” (1911-1912) // Ссыльные революционеры в Сибири (ХIХ в. – февраль 1917 г.). — Вып. 5. – Иркутск, 1980. – С. 84–115. | |
| Просмотров: 794 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |