| Главная » Статьи » Историография |
А.П. Щапов о штрафной колонизации Сибири
| 03.03.2009 Автор: Иванов Александр Александрович  Изучением колониальной политики государства в Сибири А.П.Щапов специально не занимался и не посвятил этой теме отдельных исследований. Вместе с тем, в нескольких своих научных и публицистических статьях ученый сделал ряд характерных высказываний, позволяющих судить об его отношении к этому предмету. Проблемы влияния штрафной колонизации на социально-экономическую жизнь Сибири XIX в. попадают в поле зрения А. П. Щапова в третий период его творчества, когда он, будучи сам ссыльным, прибыл в 1864 г. в Иркутск. Здесь в течение ряда лет ученый проводит обширные этнографические и статистические исследования крестьянских и инородческих поселений, изучает культуру бурят, остяков, тунгусов. Итогом этих изысканий стала публикация нескольких статей, таких как: «Историко-географические и этнографические заметки о сибирском населении» (1872 г.), «Историко-географические заметки о Сибири» (1873 г.), «Бурятская улусно-родовая община» (1874 г.), а также «Какие факультеты необходимы в Сибирском университете» (1875 г.) и «Социальные потребности Сибири накануне реформ» (1876 г.). Именно в этих работах А. П. Щапов сделал ряд ценных для нашей темы выводов. Как правило, исследователь обращается к проблемам штрафной колонизации в качестве иллюстрации своего вывода об особом историческом пути развития Сибири. При этом уголовная ссылка у Щапова фигурирует в качестве одной из особенностей сибирской истории по крайне мере в трех положениях: «Сибирская народность» и ссылка; «сибирская община» и ссылка; отношение Центра к Сибири на примере политики штрафной колонизации. Проанализируем эти положения. Энтографическое изучение Приленского и Туруханского края привело А. П. Щапова к выводу о «несхожести» и «особенности» русского населения Сибири. «В Сибири, — пишет историк, — вследствие скрещивания русского племени и других разноплеменных выходцев из России с сибирско-азиатскими племенами, мало-помалу слагается своеобразно однородная масса населения, не удерживающая в одинаковой степени признаков ни чисто славянско-русской расы, ни чисто азиатских племен» 1. А. П. Щапов считал, что это природное сибирско-русское население заметно отличается, в сравнении с великорусским народом, с одной стороны – большею «грубоватостью и одинаковостью», с другой – «большею смелостью ума, большею любознательностью и отважною предприимчивостью». Вместе с тем, по исследованиям ученого, среди сибиряков, помимо «самородков»–«происхожденцев из простонародья, обнаруживающих замечательные особенности в различных технических искусствах, распространены, возможно больше чем где-либо, и всякого рода уроды – кретины, микроцефалы, идиоты или дурачки» 2. Одну из главных причин этого явления, по мысли Щапова, и следует искать в массовой уголовной ссылке, развращающей население, портящей его «нравственность», распространяющей «проституцию» и «безобразное пьянство» 3. Историк считал, что назрела настоятельная необходимость комплексного научного изучения последствий воздействия многолетней штрафной колонизации на сибирское население. Причем, к этой работе должны быть привлечены специалисты различного профиля – министерства народного просвещения, статисты, «сибирские медики». Свою же роль в этом исследовании Щапов видит не только в этнографическом описании, но и в том, чтобы «возбудить» в обществе «интерес к наиболее всесторонним и точным наблюдениям» 4. А. П. Щапов рассматривал Сибирь в качестве своеобразной антропологической лаборатории, где идут «неизбежные, непрерывные и повсеместные ассимиляционные процессы, сочетающиеся с естественно-географическими и историческими факторами». Роль уголовной ссылки в этом явлении — самая негативная. Однако историк далек от стремления видеть в штрафной колонизации лишь отрицательные стороны. Кроме «отбросов общества» Щапов из массы ссыльных выделяет и категорию ссыльных поселенцев, высланных в Сибирь «на пашню», а также «пришлых интеллигентов», по цензурным соображениям не называя последних политическими ссыльными или государственными преступниками 5. Отношение исследователя к ссыльным поселенцам, сосланным в Сибирь для сельскохозяйственной колонизации края, совершенно иное, чем к уголовным. Щапов видит в них позитивный элемент влияния. Если сравнивать, — пишет он, — «мыслительную способность и способ рассуждения ссыльных поселенцев Сибири с прирожденными сибирско-русскими поколениями, — можно заметить, что русский или, как говорят в Сибири, «российский человек» заметно более глубок и развязан в суждениях о вещах, чем сибиряк» 6. Вполне естественно, что вклад подобного типа ссыльного в становление сибирско-русской или «областной», как он еще называет, народности Сибири оценивается А. П. Щаповым исключительно позитивно 7. Не могли не волновать А. П. Щапова и проблемы взаимовлияния уголовной и политической ссылки на сибирскую общину. Сибирской общине, по Щапову, «чужды буржуазные понятия, эгоистически-приобретательские стремления к наживе за счет ближниъ, к накоплению капитала для приращения капитала». Именно сельская земледельческая община–артель, по мысли Щапова, и должна составлять основу будущего экономического процветания Сибири 8. Вместе с тем, на конкретных многочисленных примерах историк доказывает, что в сельской общине происходит интенсивный процесс разложения. Из «капиталистического города» сюда проникли «эгоистически-приобретательские наклонности и страсти», здесь появились «всякого рода мироеды, монополисты, эксплуататоры» 9. Кто же «расстроил, разбил» сельскую общину в Сибири? По мысли автора, это т. н. «торговые», т.е. люди, занимающиеся торговлей среди крестьянского населения. Щапов считает, что внутри общины «торговых» нет и не было – общинники не могут «наживаться» на «своих». Торговлей занимаются «пришлые». И Щапов называет этих «пришлых». Он считает что торговый — это «еврей, или новокрещенный бурят, или великорусский и малороссийский ссыльный» 10. Историк приводит результаты собственных статистических обследований. Так, в Усть-Ордынской общине из 3-х «торговых» — один ссыльный, в Ользоновской – один из двух, в Манзурской из шести –три, Агинской из восьми – четыре 11. Именно «торговые» несут в «органические-ассоциированные общинные союзы» дух эгоистически-приобретательской эксплуатации», именно их появление здесь ведет к «единоличному наживательству», «эксплуатации и мироедству» 12. Сибирская община, считает А. П. Щапов, нуждается в защите. Он предлагает два варианта ее спасения. С одной стороны, община самостоятельно должна избавляться от подобных ссыльных. В качестве примера, историк подробно рассказывает о том, как крестьяне Манзурской волости не выполнили приказ верхоленского комиссара о принятии в общину ссыльно-поселенцев в качестве работников с условием наделения их не только «пищей», одеждой и денежной платой, но и «присевками». Общество письменно «покорнейше» просило отказаться от предписания, т. к. в селениях имеется «значительное число бедных крестьян, мирских сторожилов, нуждающихся в наемной работе у своих общинников» 13. Второй путь спасения сибирской общины, по мысли А. П. Щапова, связан с интеллигенцией, в том числе и «невольно пришлой». Её нравственный долг – «безотлагательно начать возбуждать и воспитывать в обществе как готовность и восприимчивость к реформам, так и социальную способность к легально-возможному, самобытному общественному самоустройству и саморазвитию» 14. При этом А. П. Щапов прекрасно осознает и парадокс внутренней политики России: с одной стороны, государство, проводя политику штрафной колонизации, разрушает и «развращает» крестьянскую общину; с другой стороны – увеличивая масштабы политической ссылки, способствует появлению здесь людей готовых «плодотворно работать» в деле возрождения этой же общины. Говоря о положительной оценке А. П. Щаповым роли политической ссылки в деле возрождения сибирской общины, следует выяснить, ссыльного какой партийной принадлежности имел в виду опальный историк? Учитывая ненависть автора к «буржуазному стяжательству» и «городскому капитализму», Щапов, скорее всего, имеет в виду ссыльного народника. Можно с уверенностью утверждать, что автор не принял бы социал-демократическую ссылку и примкнул бы в этом вопросе к большинству областников, видевших в ней постоянного «возмутителя спокойствия» сибирского общества. По его представлениям, в свободном, «органическом» развитии «областности», «областей» в рамках единого государства нет и не может быть места ни политической, ни уголовной ссылке. Центр, не должен превращать «окраины» в место сосредоточения политических и уголовных преступников. «Сибири, считал Щапов, необходима колонизация не ссыльными, невольниками-поселенцами, а свободным рабочим народом, крестьянством, ремесленниками» 15. Примечания: 1. См: Щапов А. П. Собрание сочинений: Дополнительный том к изданию 1905–1908 гг. — Иркутск: Восточно–Сибирское областное издательство, 1937. — С. 129. 2. См.: Там же. — С. 148. 3. См.: Там же. — С. 142. 4. См.: Там же. — С. 143. 5. См.: Там же. — С. 147, 296, 325, 331. 6. См.: Там же. — С. 147. 7. См.: Там же. — С. 147. 8. См.: Там же. — С. 279. 9. См.: Там же. — С. 285. 10. См.: Там же. — С. 282. 11. См.: Там же. — С. 282. 12. См.: Там же. — С. 283. 13. См.: Там же. — С. 272. 14. См.: Там же. — С. 331. 15. См.: Там же. — С. 317. | |
| Просмотров: 1195 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |