Автор: Иванов Александр Александрович 

  В конце октября 2009 года историческая общественность Иркутской области отметила 110 годовщину со дня рождения Федора Александровича Кудрявцева. На историческом факультете Иркутского госуниверситета был проведен «круглый стол» «Профессор Ф.А. Кудрявцев – патриарх сибирской исторической школы» с участием исследователей из Новосибирска, Улан-Удэ, Барнаула, а также школьников из Олонской средней школы. Под руководством учителя Л.М. Соколовой школьники подготовили презентацию о детских годах Ф.А. Кудрявцева, представили неизвестные прежде фотографии и письма к землякам, рассказали об Олонках, где жили предки Ф.А. Кудрявцева и где родился он сам.

  Имя Федора Александровича Кудрявцева прочно связано со становлением и развитием в Иркутске регионального центра (наряду с Новосибирском, Томском, Омском, Улан-Удэ и Читой) изучения истории царской политической каторги и ссылки в Сибирь.

  Судьбе было угодно распорядиться так, что, родившись и живя в Олонках, 

Ф. Кудрявцев заинтересовался историей пребывания в этом селе ссыльного декабриста В.Ф. Раевского, а затем, будучи студентом Иркутского университета, выполнил под руководством Б.Г. Кубалова дипломное сочинение под названием «Восстание поляков на Кругобайкальском тракте в 1866 г.».

  С тех пор Ф.А. Кудрявцев к теме политической тюрьмы, каторги и ссылки» обращался постоянно, опубликовав в общей сложности более десяти статей по данной проблематике. Однако особое место в этой серии исследователя принадлежит монографии «Александровский централ».

Изучение творческого наследия Ф.А. Кудрявцева, как и самой Александровской каторжной тюрьмы, имеет свою историю. Отрадно отметить, что в историографии темы имеется и два диссертационных исследования Н.Н. Быковой и С. В. Бильдуевой.

Прежде всего, необходимо обратить внимание на год издания книги – 1936-й. До середины 1930-х годов тема политической каторги и ссылки в Сибирь активно изучалась, после февраля 1917 г. были написаны сотни разноплановых и разножанровых исследований – от небольших заметок, воспоминаний, до серьезных научных статей и книг. Плодотворно работало Всесоюзное общество бывших политических каторжан и ссыльнопоселенцев. Только одно Центральное бюро историко-исследовательских секций Общества располагало к 1934 г. свыше 60000 карточек-аннотаций на революционеров, прошедших царскую тюрьму, каторгу и ссылку, в том числе 1500 карточек были составлены по Александровскому централу.

В эти годы тема политической тюрьмы, каторги и ссылки имела особое звучание: недалекое прошлое было «осязаемым», еще живы были участники легендарных событий, а пример тех героических лет широко использовался в пропагандистских и воспитательных целях. В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, И.В. Сталин, Я.М. Свердлов, Ф.Э. Дзержинский, большинство «видных» политических и государственных деятелей прошли проверку на прочность сибирской ссылкой, а значит, исследование истории политической «тюрьмы без решеток» было важной государственной и идеологической задачей. Да и близость централа от Олонок, думается, также сыграла свою роль.

Однако со второй половины 1930-х годов темпы исследования политической ссылки в Сибирь заметно замедлились: слишком много вчерашних героев, «ссыльных пролетарских революционеров» оказались «врагами народа». В 1935 г. прекратило свою деятельность Всесоюзное Общество политкаторжан, а изучение истории каторги было практически закрыто. В этих условиях выбор темы исследования истории политической каторги и ссылки требовал немалого мужества, твердости характера, принципиальности и последовательности, наконец, преданности и любви к своей профессии.

Чем же интересна сегодня для нас книга Федора Александровича? Попробуем, хотя бы коротко отметить ее достоинства.

Прежде всего «Александровский централ» – гораздо шире заявленной, как принято говорить, «точечной» темы. Не случайно, один из разделов книги Ф.А. Кудрявцев назвал «Из истории сибирской каторги». Автор дает понятие «каторги», определяет виды принудительных работ. Книга содержит и подробный экскурс в историю сибирской ссылки. Автор пишет о первых царских указах, регламентировавших каторгу, подробно описывает знаменитый путь в Сибирь, который осужденные преодолевали в ручных и ножных кандалах. Есть в книге и подробный рассказ о восстании ссыльных поляков на Кругобайкальском тракте.

Необходимо отметить и достаточно внушительную источниковую базу книги. Прежде всего, это архивные материалы, многие из которых введены, по всей видимости, в научный оборот впервые, фонды Главного управления Восточной Сибири, Иркутского губернского правления, фонд губернского жандармского управления; широко использованы в работе воспоминания, опубликованные в журнале «Каторга и ссылка» газете «Власть труда»; специальные исследования, взятые из «Тюремного вестника»; статьи и книги Н.Н. Козьмина, С.В. Максимова, М.В. Нечкиной, Ем. Ярославского, М.Н. Покровского. Приведенный перечень свидетельствует об эрудиции автора, а также о научной обоснованности его труда.

Постоянно стараясь расширить рамки своей, казалось бы «частной» темы, Ф.А. Кудрявцев исследует динамику численности политических заключенных и приходит к примечательному выводу, что «каторга и ссылка в Восточной Сибири становилась своеобразным барометром революционного движения, происходившего в центре: чем выше поднималась революционная волна, тем больше политических каторжан и ссыльных, при ее отливе, появлялось в крае… Такое же явление наблюдалось и в Александровской каторге».

Настоящее положение имеет важнейшее значение для изучения истории политической борьбы в России начала XX века. Это – и своеобразный ключ к исследованию проблем политической ссылки и каторги в Сибирь. Положение позволяет верно оценить причины и сроки появления в ссылке тех или иных партийных группировок, понять смысл их разногласий, определить различия оппозиционных движений. Наконец, данное положение является определяющим и в области периодизации сибирской ссылки.

  Положение само по себе является верным и сегодня. Однако его примечательность заключается не в этом, а в том, что советская историография всегда приписывала его В.И. Ленину. Действительно, в работе «По поводу двух писем», говоря о необходимости идейного и организационного размежевания с «попутчиками революции», Ленин задолго до Кудрявцева проиллюстрировал свою мысль «составом тюремного населения.., т.е. составом публики, находящейся в тюрьме, ссылке, каторге и эмиграции по политическим делам. Ведь этот состав правильно отражает действительность вчерашнего дня».

  Интересно, знал ли Федор Александрович эту небольшую ленинскую работу, или вывод о «барометре» его собственный? Сегодня об этом трудно сказать категорично и наверняка, однако примечательно: в книге лишь в последней части появляются цитаты из ленинских произведений, что для 1936 г. уже само по себе является необычным.

  А вот еще одно интересное положение. Одним из первых советских историков Ф.А. Кудрявцев указывает на двоякую цель сибирской ссылки: с одной стороны, уголовная ссылка выступала как карательная мера, направленная на наказание и изоляцию преступника, с другой – была средством для колонизации обширного края. Похоже, у Ф.А. Кудрявцева не было сомнений в определении роли каторжан в экономическом освоении края. Он указывает на то, что ссыльные работали на всех крупных добывающих и железоделательных заводах региона – Усольском, Усть-Кутском, Селенгинском солеваренных, на предприятиях Нерчинского горного округа, Тельминской суконной фабрике, строили дороги, участвовали в сооружении Транссиба. Более тысячи каторжных в первой половине XIX века использовались и на Александровском винокуренном заводе. Таким образом, уголовная ссылка для Кудрявцева – важный фактор освоения региона. Отметим, что для отечественной историографии этот вопрос, поднятый еще Н.М. Ядринцевым, остается дискуссионным и сегодня.

  Книга Ф.А. Кудрявцева посвящена не только «ссыльной» теме или истории тюрьмы. Автор подробно пишет о зарождении социал-демократических кружков в Иркутске, о создании «Сибирского союза РСДРП», о стачечном движении в Красноярске, Чите, Верхнеудинске. Им названы десятки имен руководителей и рядовых участников революционного движения и политических ссыльных. Для того времени это было настоящим научным открытием.

  Ф.А. Кудрявцев первым исследует режим содержания заключенных, он подробно рассказывает о подготовке побегов, многочисленных протестах, борьбе политических за свои права. Его рассказы написаны живым ярким и доступным языком, изобилуют многочисленными подробностями и интересными деталями. Можно представить, какое воспитательное значение имела книга Ф.А. Кудрявцева и для школьников, тем более, что ее заявленный тираж составлял довольно внушительную цифру – 15000 экземпляров.

  Время, господствовавшая в стране идеология, естественно, наложили свой отпечаток на некоторые выводы и положения книги Ф.А. Кудрявцева. Страницы исследования изобилуют картинами тяжелой безотрадной жизни каторжан, бесчеловечных условий их содержания, непосильного, губительного для здоровья «рабского» труда, физического насилия над заключенными. Безусловно, изоляция за стенами тюрьмы, отсутствие «свежего» воздуха, переполненность камер, вынужденное общение – все это было суровым испытанием для молодого, ещё неокрепшего организма ссыльного. Однако, не надо забывать и о том, что «политики» всегда жили своей коммуной, имели выборный совет самоуправления, их называли исключительно на «вы», они носили свое платье, не снимали головного убора при появлении начальства, телесные наказания к ним не применялись. Да и каторжного труда, как, впрочем, и труда любого как такового, там не было. Даже порядок в тюремной камере «политиков» наводили уголовные арестанты.

  Книга Ф.А. Кудрявцева интересна и примечательна с нескольких позиций. Если ее внимательно перечитывать, то непременно заметишь сходство с некоторыми диссертационными исследованиями советского периода 1950–60-х гг., посвященными истории отдельных тюрем царской России. Наверное, на их структуру, подбор материала оказала влияние работа Ф.А. Кудрявцева. В этих диссертациях также есть описание содержания, быта заключенных, даны случаи борьбы с тюремной администрацией, рассказано об отдельных побегах.