| Главная » Статьи » Источники |
Воспоминания графа А. Кейзерлинга как источник для изучения истории каторги и ссылки в Сибирь конца XIX века
| 18.03.2009 Автор: Мясников Дмитрий Александрович Одной из проблем, с которой сталкиваются исследователи, изучающие историю каторги и ссылки в Сибирь, является недостаток работ по тюремной тематике, выполненных представителями сибирской тюремной администрации. Имеющиеся примеры крайне малочисленны и не лишены недостатков. Например, статья Н. Беломестнова посвящена критике произведений П.Ф. Якубовича, начальники Александровской центральной каторжной тюрьмы И. Лятоскович и Ф. Савицкий старались приукрасить свою деятельность на этом посту, воспоминания Г.Н. Чемоданова были опубликованы в советские годы и «подправлены» в идеологическом плане[1]. Большой интерес для изучения истории Нерчинской каторги и политической ссылки в Сибирь представляют впервые опубликованные в нашей стране[2] воспоминания графа Альфреда Кейзерлинга[3]. А. Кейзерлинг (1861-1939), дворянин из прибалтийских немцев, состоял на российской государственной службе в качестве чиновника по особым поручениям в Забайкалье и на Дальнем Востоке при Приамурском генерал-губернаторе бароне А.Н. Корфе. Он инспектировал каторжные тюрьмы; занимался этнографическими исследованиями, выясняя, можно ли привлечь к военной службе бурят и другие коренные народности; в годы русско-японской войны выполнял дипломатические поручения. В течение ряда лет перед Первой мировой войной граф Кейзерлинг был председателем земской уездной управы в Царском Селе - летней резиденции императорской семьи. Воспоминания графа богаты уникальным материалом о сибирской каторге, пребывании цесаревича Николая в Забайкалье, о поездках автора в Монголию, Китай, Японию, этнографических сведениях о народах Дальнего Востока и юга Сибири, о работе под началом барона Корфа, о встречах с императором и высшими государственными чиновниками и, наконец, об установлении Советской власти в Сибири. Однако, для нас наибольший интерес представляют сведения, касающиеся тюремного дела в Забайкалье и содержания государственных преступников в тюрьмах Нерчинской каторги. Ценность наблюдений А. Кейзерлинга заключается в том, что он не был чиновником тюремного ведомства, но за время исполнения обязанностей чиновника для особых поручений ему несколько раз приходилось сталкиваться с тюремной системой и политическими заключенными. Впечатления от этих встреч он изложил в своей работе. При этом его рассказ лишен каких-либо политических пристрастий. Это впечатления молодого, умного и образованного человека, впервые столкнувшегося с тюремной системой и ее атрибутами. Право делать выводы автор предоставил читателям. Справедливости ради необходимо отметить, что свои воспоминания граф начал писать в Германии в середине 1930-х гг., то есть по прошествии значительного времени. Это обстоятельство наложило свой отпечаток: в воспоминаниях иногда встречаются небольшие фактографические ошибки относительно места или времени описываемых событий. Однако данное обстоятельство специально оговорено в предисловии к книге. Автор путает Алгачинскую и Акатуйскую тюрьмы Нерчинской каторги, но из описываемых событий абсолютно точно видно, что речь идет об Акатуйской тюрьме[4]. Местами сведения, сообщаемые А. Кейзерлингом, полностью противоречат опубликованным в советское время воспоминаниям социал-демократов и эсеров, а также укоренившейся в отечественной историографии картине тяжелого, каторжного положения ссыльных. А. Кейзерлинг столкнулся с тюремной системой Забайкалья едва получив должность чиновника для особых поручений. В это время вскрылись крупные махинации начальника Нерчинской каторги майора Потулова с продовольствием и одеждой, предназначенными для арестантов. Чтобы скрыть недостачу, майор Потулов устроил поджог имущественных складов. На время следствия Потулов был отстранен от должности и для временного исполнения обязанностей начальника Нерчинской каторги был назначен А. Кейзерлинг. В этой должности граф близко познакомился с организацией тюремного дела, с чиновниками тюремной администрации, составом уголовной каторги. Он нарисовал картину повальной коррупции в управлении каторгой, низкой компетенции ее сотрудников, многочисленных нарушений законодательства, волокиты и бюрократизма. Главной причиной этого были низкие моральные и личные качества чиновников. В этой части воспоминаний имеются ценные сведения о жизни уголовников, описан целый ряд колоритных обитателей этого мира - заключенных, конвоиров, местных жителей и т. д.[5] В небольшой главе «Политические»[6] автор описывает положение государственных преступников в Карийских тюрьмах - мужской Нижне-Карийской и женской Усть-Карийской в конце 1880-х гг. Он утверждает, что от долгого заключения и скуки большинство арестантов страдали неврозами и истерией. Как среди женщин, так и среди мужчин всегда царил раздор, единодушны они были только в протестах против жандармов и властей. А. Кейзерлинг подтверждает многочисленные факты[7] относительно свободной жизни политических арестантов внутри тюрьмы. К ним обращались на «вы», не направляли на работы, питались и одевались они гораздо лучше своих уголовных товарищей, к месту заключения их везли, а не гнали пешком по этапу и т.п. Но все же, по мнению автора, их положение, в целом, было хуже, чем у уголовников. Такой вывод автор подтверждает конкретными примерами. Срок заключения политическим не сокращали, и попасть из тюрьмы на поселение государственные преступники не могли; в большинстве своем они были приговорены к 20-летней каторге, после отбывания которой, даже не имели возможности выйти в вольную команду, так как количество мест в ней было ограничено; если кому-то из них удавалось попасть в вольную команду, им приходилось жить рядом с тюрьмой под постоянным надзором жандармерии; шансов на побег политические также не имели, так как они не могли подмениться с кем-либо на этапе или сбежать из вольной команды и т.д. В качестве иллюстрации положения политических заключенных в Карийских тюрьмах автор приводит следующий эпизод. Во время одной из поездок он столкнулся с группой женщин-каторжанок, которых вывели на прогулку под конвоем жандармов и казаков. Во время прогулки женщины сели на дорогу и отказались продолжать путь. Конвой оказался в затруднительном положении, так как надо было вернуться в тюрьму к определенному времени, но заставить женщин идти они не могли. В отношении политических арестантов было запрещено использовать силу. В результате долгих совещаний с арестантками конвоиры взвалили себе на спину по одной из женщин и таким образом доставили их в тюрьму. А. Кейзерлинг приводит этот случай в качестве примера того, как «своеобразно смертная скука действовала на женщин-политзаключенных, и сколь эксцентричные идеи приходили им в голову по этой причине»[8]. По словам автора, руководство знало о таких проделках арестанток, но не наказывало их, ограничиваясь небольшими взысканиями. Автор негативно оценивает роль жандармерии в надзоре за политическими заключенными. Он указывает, что жандармы старались выслужиться перед начальством и придирались к арестантам по мелочам. Учитывая нервозное состояние последних, это было постоянным фактором нестабильности на Карийской каторге. По мнению А. Кейзерлинга, именно сочетание этих обстоятельств и привело к инциденту, получившему название Карийской трагедии[9]. А. Кейзерлинг описывает некоторые события, сопутствующие этому. Его описание значительно отличается от общепринятой версии[10]. Следующая встреча А. Кейзерлинга с политическими заключенными Нерчинской каторги состоялась осенью 1890 г. К этому времени в положении государственных преступников произошли значительные перемены. Они были переведены из Карийской тюрьмы в Акатуйскую и подчинены общему с уголовными заключенными режиму заключения. Спустя месяц после перевода в новой тюрьме произошел серьезный инцидент. Политический заключенный Николай Санковский совершил покушение на начальника тюрьмы подполковника Архангельского. За этот проступок он был посажен в карцер, где на следующий день был найден мертвым[11]. Данное происшествие могло иметь негативные последствия для барона А.Н. Корфа. Его противники в Санкт-Петербурге могли использовать инцидент в своих интригах против генерал-губернатора. Для расследования данного происшествия чиновник для особых поручений граф А. Кейзерлинг был командирован в Акатуй. Прибыв в тюрьму, граф встретился с каждым политическим заключенным, выясняя обстоятельства дела и вообще условия жизни в тюрьме. В ходе разговоров с политическими заключенными граф Кейзерлинг пытался понять их образ мыслей и действий. Он пришел к выводу, что практически все народники были идеалистами и мечтали об уничтожении существующего строя, но не ради личной власти, а ради идей справедливости. Если не обращать внимания на их террористические убеждения, в большинстве своем они производили впечатление людей порядочных, вполне достойных уважения и правдивых[12]. Однако и в их среде были люди порочные, стремившиеся к личной власти любой ценой. К числу таких государственных преступников А. Кейзерлинг отнес Осипа Нагорного, представителя коллектива политических арестантов при общении с администрацией. В ходе расследования он сделал вывод, что именно О. Нагорный, являясь посредником между руководством тюрьмы и заключенными, настраивал последних против начальника тюрьмы, приписывая тому самые дурные намерения. Н. Санковский находился под сильным влиянием О. Нагорного и больше всех верил этой информации. Итогом этих интриг и стало покушение и дальнейшая смерть заключенного. В фондах Государственного архива Иркутской области имеется отчет А. Кейзерлинга об этом расследовании, поданный на имя Приамурского генерал-губернатора[13]. Это позволяет нам проверить, насколько сведения автора подтверждаются официальными документами. Содержание отчета в целом совпадает с воспоминаниями, за исключением отдельных нюансов. В частности, действия, приписанные в воспоминаниях одному человеку - представителю политических Осипу Нагорному, в отчете показаны как действия нескольких человек. В числе главных возмутителей спокойствия и соучастников покушения в отчете названы кроме О. Нагорного еще Павел Иванов и Николай Дзвонкевич. Ценность этой части воспоминаний заключается в том, что она дает совершенно другую интерпретацию поступка Н. Санковского, чем это сделано в воспоминаниях самих заключенных, опубликованных в советское время[14]. В воспоминаниях Л. Дейча, П. Ивановской и В. Чуйко покушение на начальника тюрьмы Архангельского преподнесены как протест против жесткого режима заключения. Воспоминания А. Кейзерлинга дают основания утверждать, что покушение стало результатом интриг внутри коллектива политзаключенных. А это в корне меняет всю картину. Кроме того, эта часть воспоминаний подтверждается и дополняется архивными документами, что позволяет полностью восстановить картину произошедшего. Здесь же автор дает несколько портретов политических заключенных Акатуйской тюрьмы, в том числе и Н. Санковского. Он указывает на крайнюю нервозность и впечатлительность последнего, что и сделало его орудием в руках О. Нагорного. Также А. Кейзерлинг характеризует одного «молодого поляка» из политических, наказание которого стало непосредственным поводом для покушения. Этим поляком был Мечеслав Маньковский, осужденный по делу партии «Пролетариат». Автор пишет, что М. Маньковский попал в разряд политических случайно. Он был простым рабочим и за деньги распространял революционную литературу, за что и был арестован. Оказавшись в среде привилегированных политических преступников на Каре, где к нему впервые в жизни обратились на «вы», М. Маньковский осознал свое положение «политического» и очень этим гордился[15]. Любопытно сравнить характеристику Н. Санковского с его описанием, оставленным П. Ивановской, с которым она находилась в Карийской тюрьме. По ее словам, Н. Санковский был одним из непримиримых, беспокойных заключенных, «взятым в плен врагами». У него были постоянные столкновения с начальством из-за тюремной инструкции. В суждениях он был резок, и «ярко, выразительно, крайне оригинально определял как целые общественные движения, так и поступки и образ мыслей отдельного лица»[16]. Нетрудно заметить, что ее характеристика Н. Санковского совпадает с мнением А. Кейзерлинга, просто выражена в более мягких тонах и преподнесена как некая оригинальность. Сведения, изложенные А. Кейзерлингом в параграфе «Цесаревич под защитой политических»[17], просто уникальны и не известны по другим источникам. Речь в ней идет о роли политических ссыльных Забайкалья в обеспечении безопасности цесаревича Николая при его поездке по региону. В 1891 г. будущий наследник престола цесаревич Николай прибыл во Владивосток с целью торжественного открытия строительства Транссибирской железной дороги. В столицу он возвращался через всю страну. При его следовании через Приамурское генерал-губернаторство перед властями встала серьезная проблема. Так как край был насыщен ссыльнопоселенцами из государственных преступников, многие из которых до осуждения были террористами, нельзя было исключить возможности покушения на жизнь престолонаследника. Для решения столь сложной задачи безопасности Николая барон Корф решил привлечь самих ссыльнопоселенцев из политических. Автор объясняет мотивы такого оригинального решения. По его словам, тогдашние государственные преступники хоть и были террористами, в целом были людьми порядочными. Если они давали честное слово, то неукоснительно держали его. С этими людьми нужно было воевать, но воевать в открытую. Далее граф А. Кейзерлинг пишет, что для осуществления своего плана барон Корф привлек его, как уже знакомого со многими политическими преступниками. Вскоре граф встретился в Благовещенске с двумя ссыльнопоселенцами, знакомыми ему по Акатуйской тюрьме. Эти люди казались ему вполне умными и весьма энергичными. На определенных условиях им было предложено обеспечить безопасность престолонаследника в границах генерал-губернаторства. План показался им «весьма оригинальным и вместе с тем, разумным»[18]. Оба посредника были снабжены документами от имени генерал-губернатора для свободного проезда по территории края. Через неделю они привезли два списка ссыльных. В одном списке «числился десяток политических ссыльных, за которых они не хотели ручаться»[19]. В другом были фамилии неблагонадежных ссыльных из числа неполитических. Посредники были готовы предоставить гарантии безопасности только если все указанные в списках люди будут изолированы. Взамен они потребовали права беспрепятственного передвижения по территории края для всех политических ссыльных. По словам А. Кейзерлинга, он согласился на это при условии, что никто из политических не покинет пределы генерал-губернаторства и по истечении определенного срока возвратятся к месту причисления. После обещания, что никто из числа неблагонадежных не пострадает, соглашение было достигнуто. По распоряжению барона А.Н. Корфа все неблагонадежные лица были вывезены на границу с Монголией и несколько недель жили на берегу р. Онон. Никто из них не узнал о причинах этого мероприятия. По словам А. Кейзерлинга, для них это был приятный пикник за счет государства. Цесаревич Николай благополучно проследовал через Приамурское генерал-губернаторство, и никаких серьезных эксцессов не произошло. Граф А. Кейзерлинг утверждает, что в эту историю был посвящен ограниченный круг лиц. Об этой сделке с политическими ссыльными знали лишь императорская семья, престолонаследник, шеф жандармов Барятинский, барон Корф, граф Кейзерлинг и сами ссыльные. По этой причине вряд ли удастся найти документальное подтверждение свидетельству А. Кейзерлинга. По понятным причинам политические ссыльные в своих воспоминаниях также не освещали подобные сделки с властями. Поэтому к этим сведениям необходимо подойти достаточно критически. При более детальном рассмотрении в этой части воспоминаний А. Кейзерлинга выявляются довольно серьезные противоречия с другими источниками. Так, автор утверждает, что в Благовещенске он вел переговоры с политическими ссыльными, знакомыми ему по Акатуйской тюрьме. В Акатуе А. Кейзерлинг был в середине ноября 1890 г., а подготовка к проезду цесаревича происходила в начале лета 1891 г., так что хронология событий соблюдена. Однако, в период с ноября 1890 г. по июнь 1891 г. из Акатуйской тюрьмы не было освобождено ни одного государственного преступника. Поэтому граф не мог встречаться с кем-либо из них в Благовещенске. К тому же, государственных преступников после отбытия срока заключения на Нерчинской каторге вообще не распределяли в Благовещенск. Их ссылали на поселение в Забайкальскую или Якутскую области. Хотя в Благовещенске и проживали политические ссыльные, но они не были на каторге. Не исключено, что при более пристальном изучении могут быть выявлены неточности и в других местах рассказа о поездке Николая по Забайкалью. Но если они не будут многочисленными и принципиальными, то вполне можно будет поверить А. Кейзерлингу о сделке между политической ссылкой и властями. Уже выявленные неточности вполне можно объяснить памятью автора, которая, как известно, имеет свой определенный ресурс. Вполне возможно, что ошибившись в частных деталях, в целом он изложил события верно. А если это так, то воспоминания А. Кейзерлинга сохранили совершенно уникальную страницу истории взаимоотношений государственных преступников и местных властей. Как правило, в воспоминаниях бывших политических заключенных, опубликованных в советский период, пребывание в тюрьме показано довольно шаблонно. Практически все они писали об условиях содержания, жизни коллектива, противодействии действиям администрации. Если упоминалось о разногласиях внутри коллектива, то они, как правило, были незначительными. Воспоминания А. Кейзерлинга показывают гораздо более сложную и разнообразную, а, следовательно, более объективную картину взаимоотношений политической каторги и ссылки с тюремной администрацией и местными властями. Они дают возможность по-новому взглянуть на ряд исторических фактов и пересмотреть некоторые устоявшиеся взгляды на историю каторги и ссылки в Сибирь. Примечания [1] Беломестнов Н. По поводу записок Мельшина (Якубовича) «В мире отверженных» // Тюремный вестник. 1914. №5. Стлб. 1332-1342; Лятоскович И. Александровская центральная каторжная тюрьма // Тюремный вестник. 1901. №8. Стлб. 390-399; Савицкий Ф. Александровская центральная каторжная тюрьма: Очерки // Тюремный вестник. 1908. №1. Стлб. 65-72; Чемоданов Г.Н. Нерчинская каторга. Воспоминания бывшего начальника конвойной команды / под ред. II. Чужака и В. Плескова. М., 1930. [2] Первое издание вышло в Германии в 1937 г. [3] Кейзерлинг А. Воспоминания о русской службе / пер. с нем.. М.: Академкнига, 2001. [4] Кейзерлинг А. Указ. соч. С. 119-125. [5] Там же. С.15-37. [6] Там же. С.37-40. [7] Кон Ф. За 50 лет. М., 1936.С. 225-228; Прибылев А.В. Записки народовольца. М, 1930.С. 200-207. [8] Кейзерлинг А. Указ. соч. С. 39-40. [9] Подробно: Патронова А.Г. Карийская трагедия 1889 года (по воспоминаниям политкаторжан и документам Государственного архива Читинской области) // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.). Иркутск, 1985. Вып. 9. С. 81-103. [10] Кейзерлинг А. Указ. соч. С.37-43. [11] Подробно: Мясников Д.А. Борьба политических арестантов с режимом содержания в Акатуйской тюрьме Нерчинской каторги // Сибирская ссылка: Сб. научных статей. Иркутск, 2006. Вып. 3 (15). С. 212-222 [12] Кейзерлинг А. Указ. соч. С. 122 [13] ГАИО, ф.29, оп.1, ед. хр. 44 (IV д-п). Л.295-306 [14] Дейч Л. 16 лет в Сибири. М, 1924. С. 345-346; Ивановская П. Письма о прошлом (из жизни Акатуя в 1890 г) // Кара и другие тюрьмы Нерчинской каторги: Сб. воспоминаний, документов и материалов. М., 1927. С.138-140; Чуйко В. Год в Акатуе (из воспоминаний карийца) // Нерчинская каторга: Сб. Нерчинского землячества. Под ред. Брагинского М.А. М., 1933. С. 113-114 [15] Кейзерлинг А. Указ. соч. С. 119-125 [16] Ивановская П. Письма о прошлом (из жизни Акатуя в 1890 г.) // Кара и другие тюрьмы Нерчинской каторги: Сб. воспоминаний, документов и материалов. М., 1927. С.138 [17] Там же. С. 129-136 [18] Кейзерлинг А. Указ. соч. С. 133 [19] Там же. С. 135 Опубликовано: Мясников Д.А. Воспоминания графа А. Кейзерлинга как источник для изучения истории каторги и ссылки в Сибирь конца XIX в. // Исследования молодых ученых: межвузовский сб. статей. Выпуск Х. / Науч. ред. Л.В. Курас. – Улан-Удэ: Издательско-полиграфический центр ФГОУ ВПО ВСГАКИ, 2007. – С. 22-32 | |
| Просмотров: 881 | Комментарии: 4 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |