15.03.2012
Автор: Васильева Наталья Федоровна

УДК 069(47)

  Общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев (1921–1935 гг.) было нацелено на разнообразную агитационно-массовую работу, ангажированное сталинской политической системой. Наиболее продуктивно развивалась музейная деятельность Общества в рамках этой работы. По мнению бывших узников самодержавия, «история тюрьмы, каторги и ссылки, являясь одной из интереснейших страниц общего хода истории революционного движения и классовой борьбы, требует, по богатству материалов и их специфичности, выделения своей экспозиции в особые музеи, облегчающие целостность восприятия и имеющие большое воспитательное значение для трудовых масс и подрастающего поколения»1.
  В 1924 г. при Обществе была создана музейная комиссия в системе Агитпропа Центрального совета Общества, в которую вошли старые революционеры, репрессированные царским режимом: А.В. Якимова-Диковская, Е.Н. Ковальская, Л.А. Старр, И.И. Жуковский-Жук, Р.А. Грюнштейн, Д.С. Пигит и др. В 1925 г. комиссия пополнилась новыми членами Мелковым, Плесковым, Баумом и др. С этого момента начинаются попытки внести в работу «плановость» и «подвести под нее научно-исследовательский фундамент». Свою главную задачу комиссия видела в организации историко-революционного музея «Каторги и ссылки», который должен выполнять двуединую задачу: стать опорным пунктом для развития исследовательской работы по восстановлению прошлого русской политической каторги и ссылки и центром, где молодое поколение могло бы видеть это прошлое, отражённое в вещественных памятниках. Члены Центрального совета В. Плесков и В.Д. Виленский-Сибиряков составили проект построения музея «Каторги и ссылки». К этому времени крепнет и материальная база. Приглашается фотограф, ассигнуются средства на оплату секретаря музейной комиссии. Постепенно музейная работа стала рассматриваться бывшими политкаторжанами как важная часть исследовательской деятельности Общества. По их замыслу, в процессе развития музея можно «продвинуть и исследование эпох русского революционного движения», заложив прочный фундамент общей историко-исследовательской работы.
  Первоначально музейная секция сосредоточила своё внимание на сборе материалов о революционной эпохе и репрессивной политике царской системы. Сбором материалов занимались землячества, находившиеся в центре страны, отделения, расположенные в бывших районах ссылки и каторги, Музей революции и его филиалы, а также рядовые члены Общества. Разработкой историко-революционных вопросов и истории тюрьмы, каторги и ссылки занимались научно-исследовательская секция Центрального Совета Общества, народовольческий кружок, редакция журнала «Каторга и ссылка», издательство политкаторжан и биобиблиографического словаря. Старые революционеры настолько увлеклись поиском материалов, что уже в первые годы музейная комиссия сосредоточила 400 негативов деятелей революции и свыше тысячи фотографий о революционном прошлом2. К 1927 г. было собрано в оригиналах и копиях до 10 тысяч портретов деятелей всех поколений революционеров, фотографии тюрем, видов бытового характера о тюрьме, каторге и ссылке, документы, рукописи, реликвии, художественные тюремные работы политических ссыльных3. К 1931 г. иконографический фонд музея сосредоточил до 13 тысяч портретов революционных деятелей всех периодов движения. Кроме того, был собран фонд снимков бытового и этнографического характера, который составлял 8 тысяч экземпляров и систематизирован в сотни фотоальбомов. Фонд негативов составлял 14 тысяч экземпляров, в фонде музея сосредоточились также художественные экспонаты: скульптуры, модели, макеты. Израильсон, бывший участник «романовского» протеста в Якутске в 1904 г., специально для экспозиции писал картины на темы ссылки, его руками была сооружена модель «романовки» с баррикадами и блиндажами, что, по мысли центральной музейной комиссии, являлось ценным экспонатом в отделе «якутской ссылки»4.
  Фонды были сосредоточены в двух десятках шкафов, многочисленных картотеках справочного характера. Наиболее яркая и «показательная» его часть помещалась в разделах экспозиции музея, но из-за тесноты помещения экспонировалась только небольшая его часть – от 5 до 10%5. Приток материалов не прекращался до самого закрытия Общества.
  Первым заведующим музеем и первым экскурсоводом был бывший узник Александровского централа В.Ю. Ульянинский. В конце ноября 1926 г. появился первый план построения музея «Каторги и ссылки», который постоянно уточнялся и дополнялся. План наметил углублённую работу по изучению истории тюрьмы, каторги и ссылки с начала революционного движения в России и до конца падения царизма в связи с общим ходом истории революционного прошлого6. По мнению заведующей музеем В. Светловой, сменившей В.Ю. Ульянинского, в создание музея был положен «монографически-топографический метод, который позволил каждую отдельную тюрьму, каждый раздел каторги и ссылки изучать и экспонировать обособленно в виде отдельных звеньев длинной вереницы мест заключения и ссылки, разбросанных на всем протяжении бывшей «царской вотчины» – России»7. Постепенно, на основании собранных материалов, сформировались отделы «Якутская ссылка», «Александровский централ», «Сахалинская каторга», «Ленин в тюрьме и ссылке», «каторга и ссылка после первой русской революции», «история и деятельность Общества политкаторжан». Стали проводиться выставки к историко-революционным датам, например, была проведена юбилейная выставка к 10-летию Февральской революции и дню освобождения из царских застенков, состоявшая из нескольких разделов, в том числе о каторге, тюрьме и ссылке 1905–1917 гг.8
  Вопросы о музейной работе не раз обсуждались на съездах и пленумах Общества. Третий съезд Общества (1928 г.) рассмотрел и одобрил разработанный план построения музея «Каторги и ссылки» и рекомендовал центральной музейной секции и секциям отделений Общества заняться исследовательской работой и держать связь с Центральным Музеем революции и его филиалами. Съезд поставил задачу и перед отделениями: разрабатывая «уголки тюрьмы, каторги и ссылки», строить их по образцу центрального музея «Каторги и ссылки». Причём снабжение материалами общего характера предполагалось обеспечивать через центральный музей «Каторги и ссылки»9.
  По замыслу Общества, музеи должны облегчить восприятие истории революционного движения, а главное, иметь большое воспитательное значение для подрастающего поколения. Центр активно помогал созданию уголков на местах. К началу 30-х гг. существовало 53 отделения Общества, в некоторых из них организовывались музейные уголки в клубах отделений Общества, в местных государственных музеях или рабочих клубах. В отделения направляли инструктивные письма о формах и методах музейной работы, списки фотоотпечатков по истории каторги и ссылки с целью их заказа. Например, в Иркутском отделении в результате работы музейной комиссии, которая собирала и концентрировала материалы, в клубе появился музейный уголок «каторги и ссылки». В 1930 г. в отделении разработали проект плана организации музейного уголка. Проект представлял попытку осмысления истории каторги и ссылки в Сибирь. Предполагалось сосредоточить экспозицию музея в 7 разделах: революционное движение (от восстания декабристов 1825 г. до Октябрьской революции 1917 г.); методы революционной работы (террористические акты, подпольные типографии, нелегальная литература, маевки, митинги, демонстрации, политические забастовки, вооруженное восстание); казни, тюрьма, каторга, ссылка (Петропавловская крепость, Шлиссельбург, каторга Карийская, Нерчинская, Александровский централ, ссылка Якутская, Енисейская, Приленская, Нарым); протесты в ссылке и тюрьме; репрессии в тюрьмах (кандалы, карцеры, порки, истязания); культурная работа ссыльных в Сибири; освобождение ссыльных в Сибири – политических деятелей Октябрьской революции10. К 1930 г. в уголке «каторги и ссылки» сосредоточилось 116 экспонатов и множество фотографий11. Однако непрофессиональным историкам сделать музейный уголок «каторги и ссылки» настоящим научно-просветительным центром было трудно, поэтому реализовать проект плана в полной мере не удалось. Иркутское отделение располагало хорошим помещением в клубе, пригодным для музейной работы, но, как писал один из корреспондентов: «Из вещей и «реликвий» отделение выставило только арестантские ножные и ручные кандалы, развешанные на стенах в нескольких местах в виде декораций. Других предметов арестантского обихода нет. Все остальное – фотоснимки разных размеров и разного содержания … Экспонатов довольно много, но среди них почти нет местного материала … не показана Александровская и Иркутская пересылка, нет списка казненных и погибших в местных тюрьмах, нет ни одного их портрета, нет никакого материала о ссылке в бывшей Иркутской губернии»12. Знакомство с музейными экспонатами проводилось не только в музейном уголке клуба. Организовывались передвижные выставки на подшефных предприятиях или в помещениях, где проходили краевые партийные конференции и съезды. В 1934 г. было проведено 7 выставок-передвижек во Дворце культуры г. Иркутска, в 103-м полку, в кинотеатрах «Гигант» и «Художественный», в авиашколе. В первом полугодии выставки-передвижки посетило 8420 человек, из них рабочих – 2350, красноармейцев – 1650, колхозников – 2650, учащихся – 450, служащих – 132. Экскурсии проводились членами иркутского отделения Общества Конецким, Щербаковым, Митаво13. Члены музейной секции отделения принимали непосредственное участие в организации и деятельности Музея революции г. Иркутска. Обеспокоенные гибелью исторических памятников на территории Восточной Сибири, они обратились с письмом в органы власти о спасении Мальтинской палеолитической стоянки, остатков острогов и церквей (башен Братского острога, Бельской сторожевой башни, Илимской башни и деревянной церкви XVII в.), могил декабристов в Иркутске, Чите, Верхнеудинске. Члены Иркутского отделения составили подробный перечень реставрационных работ и смету на реставрацию памятников, подготовили подробный список надгробных памятников Иерусалимского кладбища, которые подлежали охране: декабристов, польских повстанцев, ученых-исследователей, известных общественных деятелей, памятники, имеющие историко-художественное значение. Кроме того, составили список могил Знаменского монастыря, Знаменского городского кладбища, кладбища в предместье Рабочее, Вознесенского монастыря, которые необходимо взять под охрану государства14.
Постоянной заботой музейной секции Центрального совета было накопление музейного материала и формирование экспозиций по различным районам ссылки и каторги. На 1928 г. было намечено разработать экспозицию «Енисейская ссылка», изготовить альбомы-справочники по Сахалинской каторге, Амурской железной дороге, о революции 1905 г., Февральской и Октябрьской революциях15.
  Несмотря на достигнутые успехи, работа центрального музея «Каторги и ссылки» и музейной секции не раз подвергалась критическим замечаниям. Пленум Центрального Совета 1928 г. потребовал усилить и углубить разработку вопросов каторги и ссылки, давать материал не только в формате портретов, но и в соответствующих картограммах и диаграммах, отражать в них методы расправы царизма со своими наиболее активными врагами, социальный состав заключённых и ссыльных, их партийность, число арестов, каторжных приговоров, казней по годам и т. д.16
  В начале 30-х гг. Центральный совет стал ориентировать музей на научно-исследовательскую работу, призывал развернуть научную обработку поступающих материалов. В 1930 г. в бюллетене Центрального Совета была опубликована статья секретаря Агитпропа П. Перкона «Немедленно перестроить работу музея «Каторги и ссылки», где автор указал на ряд недостатков: музей не выполняет основной своей функции – дать яркое и законченное представление о жизни и быте каторги и ссылки, 74% всех «накоплений» музея составляют фотографические снимки, «имеем всего на всего портретную галерею, на фоне которой случайными пятнами мелькают отдельные эпизоды из истории революционного движения, из быта каторги и ссылки. Тщетно было бы искать той социально-экономической базы, тех исторических корней, которые привели к революции деятелей, портретами коих увешаны залы нашего музея»17. Недостатки работы музея автор связывал с тем, что музей не имел сколько-нибудь продуманной программы и плана сбора материала, к тому же материалы, осевшие в музее, по его мнению, научно не изучаются и не обрабатываются, «музей это не архив». Особое недовольство было выражено по поводу отсутствия связи с массами. По его мнению, музей, имеющий своей задачей политико-просветительное обслуживание масс, должен идти этим массам навстречу, должен организовывать их и звать к себе, должен держать с ними постоянную связь, изучать их. Здесь же в помощь отделениям была напечатана серия статей об организации музейного дела, инструкции о принципах музейного строительства на местах. В статье «Какими путями должна идти работа музея каторги и ссылки предлагалось вовлекать в музейную работу не только членов Общества, организовывать на местах ячейки содействия, выработать подробную инструкцию с исчерпывающими указаниями относительно того, где и как собирать материал, устраивать лекции по теории и практике музейной работы, заняться научным описанием поступающих материалов. В статье «О принципах музейного строительства на местах» предлагалось не дублировать экспозиции уголков «каторги и ссылки» и государственных музеев, больше помещать местный материал с репрессивной тематикой. Еще более откровенное недовольство музейной работой высказывалось на заседании коммунистической фракции президиума Общества 11 апреля 1932 г. Теодорович, например, прямо заявил, что музей в течение продолжительного времени оказался беспризорным (заведующая музеем В. Светлова была отстранена по политическим мотивам), во главе нет постоянного заведующего, Г.И. Шпилев только числится директором, но в действительности руководство музеем лежит на Филиппове – секретаре партийной ячейки. Была выдвинута идея поставить во главе музея правление в составе 5 человек под руководством Кона, но он отказался. В свою очередь Ф. Кон предложил откорректировать тематику музея, не дублировать старые музеи, а создать «музей репрессий», показать, как по мере изменения социального состава каторги и ссылки, изменялись репрессии, сделать упор на классовый характер репрессий18. По мнению И.А. Теодоровича, В. Светлова, бывшая заведующая музеем, будучи в прошлом эсеркой, больше внимания уделяла эсерам. В альбоме Александровского централа «бросались в глаза эсеры», например, Кругликов, Гоц, Архангельская, Тимофеев представлены в сотнях видах: Кругликов сидит, Кругликов читает, а группа эсдеков отсутствует. «Посадили Веру Светлову, которая была лицом политической окраски и связана традиционно в своем прошлом с определенными политическими традициями и у нее лучше не могло выйти»19. Л.В. Бабушкина еще более жестко высказала свое мнение о музее. На ее взгляд, положение с музеем ужасное, полнейший хаос, регистрация экспонатов не ведется. В музее 20 тыс. диапозитивов, предстоит выпустить еще массу новых, поэтому необходимо в ближайшее время взять технического работника, даже беспартийного, но окончательное решение должно приниматься под руководством партийного человека, «который привел бы все в порядок, все бы записал, чтобы знать, где какой материал находится».
  Дальнейшая музейная работа сдерживалась нехваткой помещения, поэтому на повестку дня встал вопрос технических условий для этой работы. Решался вопрос о строительстве дома «Каторги и ссылки», где располагался бы клуб Общества и музей. Совнарком СССР удовлетворил ходатайство президиума Центрального совета: Обществу на постройку дома «Каторги и ссылки» в 1930 г. было выделено 750 тыс. рублей. Был образован строительный комитет из членов Общества В.И. Вельмана, К.В. Миронова, Н.М. Козубенко, Водолазского, В. Светловой, Я.Д. Баума и Тимошенко. Дом «Каторги и ссылки» в Москве предполагалось строить на Остоженке или в Антипьевском переулке, где в 25 залах предполагалось поместить музей20. Подготовку научной экспозиции в Обществе начали заблаговременно. Для ознакомления всех членов Общества с материалами будущего музея и внесения своих поправок в двух бюллетенях Центрального Совета за 1931 г. были опубликованы ориентировочные планы построения отделов музея по Иркутской и Енисейской ссылкам21. Каждый план состоял из нескольких разделов с подробной разработкой о последнем периоде ссылки 1905–1917 гг. В плане по Иркутской ссылке особое место отводилось жизни и деятельности ссыльных большевиков М.В. Фрунзе, М.П. Томского, членов II Государственной Думы. Были затронуты вопросы об общественно-политической деятельности ссыльных: политические организации в ссылке, участие ссыльных в забастовках, связь с профессиональными организациями, подпольная революционная деятельность, участие в Ленских событиях 1912 г., культурная работа, отношение к войне и т. д. Кроме того, предполагался блок материалов о материальном положении ссыльных: экономические организации в ссылке (кассы взаимопомощи, столовые, артели, коммуны), помощь ссылке со стороны подпольного Красного Креста и заграничных комитетов помощи ссыльным. Несомненно, разработка таких планов явилась следствием возросшего уровня исследовательской работы Общества.
  Кроме общепринятых методов изучения и описания материалов, музей стал практиковать особые методы систематизации и научного описания материалов в специальных фотоальбомах. Обычно альбомы составлялись соответствующими землячествами, каждая фотография в альбоме сопровождалась пояснительным текстом. Таких альбомов было 4 типа: первый – альбомы-справочники, заключавшие в себе систематически подобранный фотоматериал по отдельным тюрьмам и районам ссылки; второй – тематические альбомы, посвященные отдельным историко-революционным событиям – «кружок долгушинцев», «кружок чайковцев», «якутский вооружённый протест 1904 года» и т. д.; третий – альбомы биографические, посвященные ветеранам революции; четвертый – альбомы-каталоги к отделам экспозиции. В 1932 г. насчитывалось 64 фотоальбома с 11 тыс. фотографий22.
  Несмотря на организационные усилия, посещаемость музея в старом помещении была всё ещё низкой. За 10 месяцев 1931 г. музей посетили только 120 экскурсий в количестве 2640 человек. Сказывалась нехватка подготовленных кадров, в том числе экскурсоводов. В 1931 г. в Москве Центральный совета Общества организовал музейные курсы, которые за 90 часов учебного времени должны были подготовить кадры музейных работников для центра и филиалов. Они включали музееведение, методику экскурсионной работы, историю ВКП(б) и др. Прошли такие курсы 30 человек23.
  Серьёзную озабоченность вызывала теснота помещения музея. Поэтому было принято решение расширить музейное помещение за счёт выделения дополнительной площади. Готовясь к широкому развёртыванию музейного показа в новом помещении, музей обратился с открытым письмом ко всем организациям и лицам, связанным с революцией, с просьбой о сборе и выявлении музейных экспонатов, иллюстрирующих историю тюрьмы, каторги и ссылки с момента зарождения революционного движения в России, а также революционную борьбу в зарубежных странах. Материалы могли быть самыми разнообразными: документы, письма, печатные материалы, тюремные журналы, рисунки заключённых, орудия истязания, предметы тюремной конспирации, портреты ярких и типичных представителей реакции, провокаторов, петли для приковывания к стене или к тачке, клети, «кобылы», смирительные рубашки, арестантские одежды, тюремная мебель, предметы тюремной конспирации, способы заделки, переноски и хранения запретных предметов и писем и др.
 Ориентируясь на исследовательскую работу, в рамках музейной секции были созданы две бригады: статистическая и библиографическая. Перед статистической бригадой была поставлена задача восполнить статистические данные о каторжных и ссыльных, которые дали бы возможность «языком цифр показать количественную значимость участников революционного движения различных периодов и все изменения, происходящие в составе лиц». С этой целью была опубликована карточка участника революционного движения и инструкция по её заполнению24. В 8 разделах карточки было помещено 75 вопросов, включая революционный стаж до 1917 г., судимость, тюремный стаж, ссылку, деятельность революционера от февраля до октября 1917 г., от октября 1917 г. и до конца Гражданской войны, от конца Гражданской войны до настоящего времени. Материалами для заполнения должны были служить: историко-революционная литература, мемуары, архивные документы, биобиблиографический словарь деятелей революционного движения, биографический справочник членов Общества политкаторжан, результаты опроса непосредственных участников революционного движения. Заполнение карточек в центре должно было проводиться статистическими бригадами, организованными землячествами, а на местах – музейными секциями отделений или секретариатом. Результат должен был вылиться в составление цифровых диаграмм и картограмм, характеризовавших изменение состава политических заключённых всех периодов революционного движения. Характерно, что в сфере интересов Общества была и послереволюционная деятельность бывших узников, которая, подчеркивала взаимосвязь революционной и настоящей общественно-политической работы. В 1931 г. библиографическая бригада музейной секции выступила инициатором по составлению библиографического справочника по истории тюрьмы, каторги и ссылки и внесла предложение для составления его привлечь силы научно-исследовательских секций.
Большую организационно-пропагандистскую работу провела музейная секция и её бригады в 1932 г. Наиболее интенсивно работали Якутская, Иркутская, Енисейская, Нерчинская, Сибирская бригады, а также сводные бригады: выставочная, статистическая, библиографическая, художественная, экскурсоводческая. Их силами было изготовлено 46 комплектов выставок-передвижек, в том числе «Нерчинская каторга» для подшефного «Нерчинскстроя», в адрес которой она была направлена. Секция продолжала собирать музейные материалы, в результате чего вновь было собрано 5272 экспоната, из них 3384 фотоснимка, 1888 экземпляров – рукописи, реликвии, модели, макеты и т.д. Фотографии поступали в дар (2174 экз.) и приобретались (1210 экз.). За счёт новых материалов пополнялись фотоальбомы по Якутской, Иркутской, Енисейской ссылке, Нерчинской каторге, Орловскому централу, Амурской железной дороге, Октябрьской революции и революционному движению в западных странах, разнообразный материал по сибирскому подполью25.
Большую помощь оказывал центральный музей отделениям. В их адрес были направлены 12 макетов-передвижек, 114 посылок с фотоотпечатками, 55 альбомов по истории революционного движения.
Для изготовления фотографий при музее существовала фотолаборатория, которая изготавливала фотоотпечатки и снабжала ими отделения, редакцию издательства политкаторжан, Музей революции и его филиалы, другие учреждения.
Вне своих стен музей проводил передвижные выставки. В 1932 г. в Москве в парке культуры была развёрнута передвижная выставка «От разгрома революции 1905 года через тюрьму, каторгу и ссылку к борьбе за Октябрь, социалистическое строительство», которую посетили около 96 тыс. человек. Несколько разделов были посвящены «массовым протестам, переполнению тюрем, социальному составу политзаключенных, условиям заключения, взаимоотношениям тюремщиков и заключенных; каторге и ссылке в годы реакции, расправе над заключенными в каторжных централах, борьбе и протестам политзаключенных, побегам» и т. д.26
Проводились передвижные выставки и на подшефных предприятиях. Тем не менее, бывшие политкаторжане сетовали, что выставки-передвижки «не всегда идеологически выдержаны и недостаточно проработаны в марксистско-ленинском освещении». В 1933 г. музею было выделено новое помещение, после чего комиссия разработала схему экспозиции музея и схему основных экспонатов. В проекте-схеме два зала предполагалось выделить для разделов «политическая каторга» и «политическая ссылка»27. Особое место отводилось темам о большевиках, в том числе, о пребывании Е.М. Ярославского на Нерчинской каторге, И.А. Теодоровича в Александровском централе и т. д., в разделе «ссылка» предполагалось разработать экспозицию о ссыльных большевиках И.В. Сталине, Я.М. Свердлове, В.П. Ногине, Г.И. Петровском, Е.М. Ярославском, Е.Д. Стасовой и др. В схему для рассмотрения «ссылки» включалась численность и социальный состав ссыльных, партийность, национальный состав, протесты ссыльных, репрессии царского режима, культурно-просветительная деятельность ссыльных, побеги.
Общество политкаторжан создавалось как организация, где можно было выразить альтернативную точку зрения на историю революционного движения. Однако, подчиняясь командно-административной системе, в Обществе всё больше внимания стали уделять деятелям большевистского крыла. Это обстоятельство отразилось на многих аспектах деятельности Общества, в том числе и музейной. Появилась тенденция к воспеванию представителей победившей партии большевиков, руководителей партии и государства, побывавших на каторге и в ссылке.
Масштабы деятельности музея настолько возросли, что в 1933 г. третий пленум ЦС принял решение выделить музей из системы культпропа в самостоятельное учреждение с функциями научно-исследовательского и политико-просветительного учреждения. Ещё раз было подчёркнуто, что основными задачами музея является всестороннее изучение истории репрессий эпохи царизма на основе «марксистско-ленинского социально-экономического анализа, пропаганды идей революционного марксизма-ленинизма на основе истории репрессий и мобилизация масс для активного участия в социалистической стройке, выявление и охрана памятников истории революционного движения, методическое руководство музеями местных отделений». Для организации научно-исследовательской и политико-просветительной деятельности музея был создан научный совет под председательством вновь назначенного директора музея Д. Виленского-Сибирякова. Особенно продуктивно шла работа в Московском отделении. Выставку-передвижку, организованную в парке, посетили в 1932 г. свыше 100 тыс. человек, в 1933 г. – около 200 тыс.28 Центральный совет признал выставки-передвижки одной из лучших форм агитмассовой работы и наметил изготовить и разослать такие выставки в 29 отделений и групп. Совещание Культпропа 1934 г. подытожило музейную работу и подчеркнуло, что на основе применения марксизма к историческим событиям Общество добилось превращения музея в подлинное научно-исследовательское и политико-просветительное учреждение. К этому времени насчитывалось 9 музеев и 13 музейных уголков в отделениях.
Музейная работа Общества стала стимулом для научной разработки проблем истории революционного движения. Подготовка экспозиции центрального музея «Каторги и ссылки», выставок-передвижек для предприятий, сбор и систематизация материалов, в том числе по «Иркутской ссылке», «Якутской ссылке», «Енисейской ссылке», «Нарымской ссылке», «Нерчинском каторге», «Александровскому централу» и др., были результатом научной работы музейной секции и сотрудников музея, многочисленных подразделений Общества. Вследствие проделанном работы, в центральном музее «Каторги и ссылки» сосредоточился богатый вещественный и фотодокументальный материал. В картограммах и диаграммах был отображён количественный и партийный состав ссыльных и каторжан, фотодокументы запечатлели «колорит времени» – важные исторические события из жизни ссыльных и каторжан Сибири. С их помощью можно получить сведения о маёвках ссыльных, забастовках рабочих в период между революциями, демонстрациях на похоронах умерших товарищей; определить состав участников делегаций конференций социал-демократических групп, съездов ссыльных и др. Некоторые фотодокументы отражают условия труда, быта и персональные снимки бывших узников царизма. К сожалению, к настоящему времени экспозиционный материал сохранился только в виде фотодокументов: фотографий и отпечатков с них в изданиях Общества, а также фотографий с некоторых экспозиционных витрин музея.


Примечания
1. Светлова В. Центральный музей каторги и ссылки // Десять лет, 1921–1931: Сб. статей и воспоминаний к десятилетнему юбилею О-ва политкаторжан. М., 1931. С. 116.
2. Светлова В. Работа музейной секции // Каторга и ссылка. 1927. № 6. С. 262-264.
3. Краткий обзор деятельности музейной комиссии // Там же. 1924. № 6. С. 262 – 270.
4. Светлова В. Центральный музей каторги и ссылки … С.117.
5. Там же. С. 121.
6. Там же. С. 117.
7. Там же.
8. Светлова В. Работа музейной секции… С. 262-264; Из жизни Общества. Комиссия по ознаменованию 10-летия Февральской революции // Там же. 1927. № 1. С. 253.
9. III съезд Общества // Там же. 1928. № 4. С. 187–188.
10. ГАНИИО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 31. Л. 17.
11. Там же. Д. 40. Л. 78 об.
12. Три музейных уголка // Бюллетень Центрального совета Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. 1932. № 12. С. 27-28.
13. ГАНИИО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 78. Л. 4.
14. Там же. Д. 73. Лл. 1-10.
15. Там же. Д. 18. Л. 242.
16. О состоянии и задачах культурно-воспитательной и агитационно-пропагандистской работы Общества // Бюллетень Центрального Совета Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. 1930. № 1. С. 8.
17. Перкон П. Немедленно перестроить работу музея «Каторга и ссылка» // Бюллетень Центрального Совета... 1930. № 5-6. С. 10.
18. РГАСПИ. Ф. 89. Оп. 1 Д. 54. Л. 190-194.
19. Там же. Л. 192.
20. ГАРФ. Ф.533. Оп. 1. Д. 552. Л.2.
21. Ориентировочный план построения отдела Енисейской ссылки в музее Каторга и ссылка // Бюллетень Центрального Совета... 1931. № 2-3. С. 29–30; Ориентировочный план отдела Иркутской ссылки в музее «Каторга и ссылка»//Там же. 1931. № 4-5. С.24-25.
22. Шумяцкий Я. Пятнадцатилетие Февральской революции и пленум Центрального совета Всесоюзного Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев // Каторга и ссылка. 1932. № 3. С. 39-40.
23. Светлова В. Музейные курсы при Культпропе Центрального Совета Всесоюзного общества политкаторжан // Бюллетень Центрального Совета... 1931. № 2-3. С.7-9.
24. Инструкция по заполнению учетной карточки на участника революционного движения времен царизма. М., 1932.
25. Дубинский И. Отчёт о работе Культпропа ЦС Общества политкаторжан за 1932 год // Бюллетень Центрального Совета... 1933. М. С. 3-9; Светлова В. Краткий отчёт о работе музейной секции за 1932 год // Там же. С. 25-31.
26. Пигит А., Волков Р. Музей Каторги и ссылки в парке культуры и отдыха летом 1932 // Бюллетень Центрального Совета… 1933. № 1. С. 31-39.
27. ГАРФ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 559; Схема экспозиции музея «Каторга и ссылка»; На Лопухинском пер. 5 // Каторга и ссылка. 1933. № 11. С. 167-168.
28. Агитмассовая работа Московского отделения Общества с выставками-передвижками // Каторга и ссылка. 1934. № 4. С. 157-158.
Опубликовано: Сибирская ссылка. Сборник научных статей. Иркутск: Оттиск. 2011. Выпуск 6 (18).