| Главная » Статьи » Историография |
Публицистика ссыльных декабристов и её влияние на сибиряков
| 13.02.2010 Автор: Бобков Анатолий Кириллович Ссыльные декабристы и в Сибири занимались литературной и публицистической деятельностью. Многие из них писали записки, статьи, литературные произведения. Но правительственные чиновники не желали допускать к журналистике государственных преступников, а потому в ответ на просьбу Д.И. Завалишина о разрешении публиковать статьи, из канцелярии А.Х. Бенкендорфа в Иркутск сообщили: «…а желание его, Завалишина, печатать свои произведения не может быть удовлетворено»1. Завалишину и другим государственным преступникам отказано в праве заниматься литературным творчеством. Такого позволения не спрашивал М.С. Лунин. Он и в ссылке продолжал борьбу с правительством, распространял нелегально политические статьи, известные под заглавием «Письма из Сибири»2. В одном из писем читаем: «Заключенный в казематах, десять лет не переставал я размышлять о выгодах родины. Думы мои всегда клонились к пользам тех, которые не познали моих намерений. В ссылке, как скоро переменились обстоятельства, я опять начал действия наступательные»3. В 1838 году М.С. Лунин написал работу «Взгляд на русское тайное общество с 1816 до 1826 года». Она позволяет лучше понять Лунина, его общественно-политические воззрения, идейную позицию: «Теперешняя власть, у которой на все доставало смелости, дошла до того, что ей надо всего бояться. Ее общий ход не что иное, как постепенное отступление, под защитой корпуса жандармов, перед страхом тайного общества, который охватывает ее со всех сторон. От людей можно отделаться, но он их идей нельзя. Сердца молодого поколения обращаются к сибирским пустыням, где великие ссыльные встают посреди мрака, в котором хотят их скрыть. Жизнь в изгнании есть непрерывное свидетельство истины их начал»4. Лунин размышляет, анализирует, сравнивает и делает выводы о правильности революционных начал в декабристском движении. Незадолго до своего ареста М.С. Лунин написал статью «Взгляд на дела Польши 1840», где писал о политике царизма в отношении Польши. «Никогда русские не думали о покорении своих братьев, никогда они не предполагали предписывать им законы и не претендовали на какое-либо социальное или политические превосходство над ними. Они предлагают им не благодельную опеку, а согласованность воли и соединение усилий к одной цели, которую они провозглашают». Здесь же М.С. Лунин заявляет, что «репрессивные меры» в отношении народа, борющегося за свою независимость, «никогда не находят поддержку и сочувствие в русском народе»5. До нас дошло несколько публицистических работ М.С. Лунина (большинство бумаг было уничтожено в 1841 г.), но те, что мы имеем сегодня, говорят о том, что до конца своих дней он оставался глубоко преданным идеям 14 декабря 1825 года. Во имя распространения идей декабризма Лунин погиб, погиб несломленный, погиб, распространяя всеми возможными ему средствами идеи 14 декабря. Основная мысль публицистических статей, памфлетов М.С. Лунина – неизбежность революционного взрыва при самодержавном строе. Он намечает пути для распространения революционных идей. Среди них такие, как пропаганда революционных идей в армии, снижение авторитета жандармского правительства, выявлением ничтожности его политики и призрачности великодержавного значения царской России в системе европейских государств. Средства для действительного укрепления международного положения России – в подъеме культуры, путем освобождения трудового народа, просвещения его, введения представительного образа правления и полной гласности во всех областях государственной и общественной жизни. Лунин – публицист и политический борец, великолепный стилист, все эти грани таланта соединены в творчестве, вобравшем в себя лучшие человеческие качества этого незаурядного человека. О том, какое значение он придавал публицистике, можно понять из его предисловия к «Письмам из Сибири». «Письма из Сибири» по своему политическому содержанию обратили на себя внимание правительства: «Генерал-губернатор передал мне повеление не писать в течение года. Запрещение излагать свои мысли свидетельствует о важности их… Такое запрещение в политике обыкновенно невыгодно действует для власти, от которой происходит…»6. «Письма» М.С. Лунина нашли своего читателя в передовых кругах русского и, конечно же, сибирского общества. В Иркутске возникло дело по обвинению нескольких человек в распространении его «сочинений». По этому делу привлекался декабрист В.А. Бечаснов, живший в Смоленщине, а также чиновники Иркутского генерал-губернатора. Как показывают хранящиеся в архиве документы, «…письма читались и в купеческих, и в чиновничьих кругах Иркутска, Читы и нашли определенное сочувствие и поддержку»7. По выходу в 1839 году на поселение Д.И. Завалишин избрал местом своего жительства Читу, где он тотчас принимает деятельное участие в просвещении, изучении края. Дмитрий Иринархович Завалишин до тонкости изучил Забайкальский регион. «…Долгое время до назначения и прибытия весьма медленно назначаемых служащих, безвозмездно исполнял должность офицера Генерального штаба по съемкам и составлению карт, путей сообщения, по составлению плана города, землемера, по распланировке города и отводу земель, архитектора по постройке казенных зданий, медика по надзору за тифозными госпиталями, оказывал пособие жителям собственными лекарствами, советника, мирового посредника, учителя и пр.»8. Чиновники пользовались его указаниями. Кроме того, он занимался в Чите садоводством, выписывал много книг, вел обширную переписку с товарищами. Был в курсе всех дел администрации. И видел злоупотребление местных чиновников и самого Н.Н. Муравьева. «Я очень дорожу вашей памятью»9, - писал И. Горбачевский Д. Завалишину 10 июня 1848 года. Слова эти, принадлежащие одному из самых уважаемых деятелей декабристского движения, еще более укрепляют во мнении, что декабрист Завалишин – одна из значительных фигур в движении первых дворянских революционеров. «Я всегда отдавал и отдам справедливость моим товарищам и всегда скажу, что у людей, действовавших в 1825 году, есть одно, чего никак нельзя у них отнять и цену чему никак нельзя уменьшить – это готовность жертвовать всем тем, чем люди более всего дорожат и чего более всего добиваются в жизни»10. Это слова из записок Д.И. Завалишина. Они, пожалуй, наиболее полно отражают суть отношения одного из участников декабристского движения к декабристам. По инициативе генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева началось освоение Амура. Жители Забайкалья, а более всего казаки, переселялись на постоянное жительство на эти земли. При этом встречались факты насильственного переселения, а также воровство средств, отпускаемых переселенцам со стороны государственных чиновников и купцов, неудачный выбор мест для постоянного жительства. Все эти факты вызывали резкую критику демократически настроенных кругов и в Сибири, и в России. «Допустить, чтобы это так продолжалось, было нельзя, не рискуя безвозвратною гибелью края; вот почему, когда все увещевания оказались тщетными, Д.И. Завалишин решился раскрыть в печати настоящее положение дела и на Амуре, и в Забайкалье»11. Д.И. Завалишин пишет ряд статей. В них он выдвигает новый для феодально-помещичьей России – капиталистический путь освоения богатств Амурского края. В 1857-1861 годах он опубликовал статьи в «Морском сборнике», а позднее, в 1882-1888 гг., в газете «Восточное обозрение», где критикует то, как осваивается новая территория. «Грузы не доходили до Амура, растаскивались чиновниками, а частью до Амура замерзали во льду. В поселениях по Амуру свирепствовали болезни, и цинготная в особенности», - это строчки из статьи Д.И. Завалишина в «Морском сборнике»12. Подробно разбирая навигацию на Амуре, а также неудачные попытки торговли, хозяйственной деятельности, заселения Амурского края, он пишет: «Суету мертвящую выдаем за плодотворную деятельность, эффекты за сущность дела, из-за количества произведенного как-нибудь искажаем качественность действия; механическую перестановку выдаем за органическое развитие; истощаем самый капитал, чтобы высказать огромность временно приносимых процентов»13. Его статьи по Амуру показывают, что, хорошо зная Забайкалье и Приамурье, он выдвигает свои пути освоения. По идее Завалишина, переселение должно проводиться по принципу добровольности, без принуждения, а не под ружьем, как это зачастую происходило. «Процесс переселения должен идти по плану, но никак не стихийно», - читаем в статье Д.И. Завалишина в «Морском сборнике». Итак, плановость и предварительный выбор удобных мест для жительства – это, по Завалишину, второе условие для успешного освоения Амура. И третье условие – это строгий контроль и наказание, как военных, так и гражданских чинов, обворовавших переселенцев. Он также предлагает широкое привлечение российского капитала на Амур. Посредством публицистики Д.И. Завалишин подробно разбирает деятельность администрации. В своих статьях, касающихся Амура, он встает на сторону угнетенных, бесправных, дает уничтожающую по своей сути характеристику чиновникам и купцам, наживающим барыши на бедах широких народных масс. Академик М.В. Нечкина во вступительной статье ко второму тому трехтомника «В сердцах Отечества сынов» замечает, что «именно публицистика определяет главное содержание и характер общественно-политической практики декабристов в Сибири»14. А что же происходило в те годы на берегах Амура? Обратимся к документам, хранящимся в Иркутском государственном архиве. Возьмем «Всеподданнейший отчет начальника Амурской области за 1858 год». На странице 11 читаем: «…в некоторых местах от порчи семян или позднего их посева у переселенцев или вовсе не было урожая, или только возвратились одни семена». Еще одни документ той поры: «Командир Амурского казачьего батальона доверенному Амурской торговой компании, 18 января 1860 года: …При личном свидании с г. Белоголовым, 10-го месяца я объяснил ему положение батальона, не обеспеченного продовольствием… Белоголовый не понимает, что такое голод в поселении 1000 душ, и не умеет разграничить право купца с обязанностями человека. В обоих случаях я не считаю себя вправе допустить людей пухнуть с голода…» Отношение от 19 октября 1862 года к генерал-губернатору Восточной Сибири, подписанное Управляющим Морским Министерством и штаб-доктором флота: «…В воинских командах на Амуре болезненность вообще, и цинготная болезнь в особенности, крайне увеличивается и смертность от последней болезни между нижними чинами сухопутного войска чрезвычайно велика. Причины этого зла… приписываются существующему дурному, тесному помещению, изнурению людей при работах на рубке и возке леса, при усиленных постройках и при разных воловых работах, без обращения ближайшим начальством надлежащего внимания на состояние погоды, и без снабжения людей соответственно обстоятельствам и трудам одеждою и пищею». Безотрадная картина нарисована в этих бумагах правительственными чиновниками. Переселенцы и солдаты переносили огромные лишения: голодали, мерзли. А ведающие освоением Амура, мошенничеством наживали себе состояние. В публикациях Д.И. Завалишина нашли отражение многие факты, изобличающие администрацию Муравьева-Амурского. В газете «Восточное обозрение» уже много лет после отъезда из Сибири за 17 июня 1882 года была опубликована статья «Природа и человек в деле колонизации». Статью Д.И. Завалишин написал, проживая в Москве. В ней он как бы подводит черту в полемике, которую когда-то вел с Муравьевым-Амурским, с официальной Россией. «Главная операция в освоении Амура состояла в снабжении и отправлении караванов или сплавов с продовольствием. Казалось бы, что тут-то и будет приложено все старание, знание и искусство, порядок и благовременность; но на деле выходило, однако, вот что: так как за сплав давали награды, то и посылались фавориты, и притом такие, которым… ни за что другое дать награды было нельзя. За интригами, кому получить место, начальник, назначенный для сплава, приезжал почти всегда поздно, нередко, когда все уже замерзало. …Иногда частью, а иногда и весь караван погибал. Погибал с миллионным грузом, собранным таким насилием, и после такого труда и хлопот населения. И все это повторялось каждый год». Статьи Д.И. Завалишина нашли столь широкое признание среди передовой общественности России, что царские сановники из Сибирского комитета прислали исполняющему обязанность генерал-губернатора Восточной Сибири М.С. Корсакову отношение от 25 октября 1862 года, где читаем: «…в министерства поступили разные сведения и доносы о беспорядках и злоупотреблениях, существующих в Амурском и Приамурском крае, и что подобного рода сведения и доносы поступили даже в редакции некоторых издаваемых правительством журналов»15. Муравьев-Амурский и Корсаков, не на шутку встревоженные разоблачительными статьями Завалишина, добились его высылки… из Сибири. Высланный из Сибири, он отправляется в Казань, не успев даже ликвидировать имущественные дела, однако в Казани генерал-губернатор отказал ему в жительстве, и Д.И. Завалишин проследовал в г. Москву. В.И. Штейнгель был одним из тех декабристов, кто еще до восстания на Сенатской площади хорошо изучил Сибирь, где он долгие годы провел, работая в разных должностях. Будучи привлеченным к следствию, Штейнгель из крепости обращается со страстными, публицистическими письмами, где анализирует причины появления тайных обществ, рисует отрицательную картину внутренней жизни России в царствование Александра I. В Сибири В.И. Штейнгель создал главные по значению из дошедших до нас публицистических статей – это «Сибирские сатрапы», «Дневник путешествия из Читы в Петровский завод» и записанные, литературно-обработанные и отредактированные им воспоминания А.В. Колесникова «Записки несчастного». Небольшая по объему статья «Сибирские сатрапы» стала «наиболее ярким выражением протеста декабристов против самовластия сибирской администрации…»16. Здесь В.И. Штейнгель дает характеристику администрации Сибири за 60 лет. Перед взором читателя проходит целая галерея сибирских правителей разного ранга, которые обладали почти безграничной властью и смотрели на вверенный им край, как на собственную вотчину. «Все это чиноначалие просто деспотствовало, - писал Штейнгель. – Взятки, интриги, своекорыстие, приспособленчество, угодливость разлагали весь аппарат управления. Среди местной администрации Сибири царили пьянство, разврат, бессмысленная жестокость»17. В.И. Штейнгель в статье «Сибирские сатрапы» не делает выводов и заключений, но в подтексте легко читается решительный протест против самодержавно-крепостнической царской России. В предисловии к «Запискам несчастного, содержащие путешествие в Сибирь по канату», он вскрывает произвол судебной системы в России, когда достаточно тайного доноса – и без суда и следствия человека подвергают наказаниям. «Одна и та же идея лежит в основе обоих сочинений: произвол не случайная прихоть отдельных чинов, а закономерное порождение всей системы русского самодержавия»18. Высылка из Ишима в Тару последовала после того, как В.И. Штейнгель написал по поручению Тобольского губернатора Ладыженского успокоительные воззвания к крестьянам. «Штейнгель продолжал нелегальную публицистическую деятельность, реагируя на злободневные вопросы сибирской жизни. Его заметки и памфлеты ходили в списках по всей Сибири. На введение новой питейной системы в 1846 г. он откликнулся статьей «Некоторые замечания сибиряка Простакова на положение в питейных сборах с 1847 по 1851 г.», которая нарасхват разошлась в списках во время торгов в Москве. Сочинения его распространялись под различными псевдонимами, нередко анонимно, поэтому многие из них не выявлены до сих пор»19. Писец из канцелярии волынского губернатора, 17 лет от роду Дунцов (настоящая его фамилия) бежал из дома, раздобыл где-то чужие документы на имя дворянина Выгодовского, окончил школу и поступил канцелярским служащим в Ровенский нижний земский суд. Член общества Соединенных славян. Осужден по VII разряду: приговорен в каторжную работу на один год. Затем отправлен на поселение в г. Нарым Томской губернии. «За ослушание и дерзость против местного начальства при производстве следствия об употреблении им в официальной жалобе оскорбительных на счет некоторых должностных лиц выражений, предан по распоряжению начальника губернии суду и заключен в Томский тюремный замок»20. При аресте отобраны и представлены в III отделение рукописи на 3588 листах, «наполненные самыми дерзкими и сумасбродными идеями о правительстве и общественных учреждениях, с превратными толкованиями некоторых мест Св. писания и даже основных истин христианской религии»21. Был приговорен к наказанию плетьми и ссылке в Иркутскую губернию, но по произволу властей направлен в Вилюйск. Лишь в 1871 г. переведен в с. Урик, но жил в Иркутске. Причиной второй ссылки декабриста, выходца из крестьян, явилось его публицистическое творчество. Десятки статей, заметок, набросков о российской действительности и сибирском произволе. Все бумаги декабриста были уничтожены, в III отделении сохранилась лишь «Выписка из бумаг государственного преступника Выгодовского»22. Она очень интересна. Хотя из этого обозрения трудно понять, сколько было сочинений, какие из них являлись вполне законченными. Но общее направление и стиль определяются достаточно ясно. Перед нами убежденный и непримиримый враг самодержавия и феодально-крепостнического строя, враг официального христианства, защитник интересов рабочего народа и крестьян. В статьях «О свободе свободных», «О политических изгнанниках» Выгодовский писал: «Что на земле существует и красуется политическим бытием и жизнью, то в ссылке заживо умерло вечной смертью, лишено политического бытия и живота, а существует в уничтожении, отгорожено от мира и деяний политических, находится в преследовании и страдании»23. В бумагах этого дела есть выписки из статьи о Николае I, который «удавил сперва пять человек на виселице, а потом уже отправился в Москву под венец короноваться». Чиновник, составлявший выписку из этой статьи, осмелился включить в неё и строки, в которых Николай I именовался «прохвостом», более похожим на «кавалергардского флангового», чем на «вождя-царя»24. Следует отметить, что все сочинения Выгодовского имеют ярко выраженный публицистический характер. В них затронуты явления из самых разнообразных жизненных сфер, трактуются вопросы экономические, исторические и т.д., но все это лишь повод и материал для рассуждений общественно-политического характера. Его сочинения, судя по сохранившимся фрагментам, представляют собой страстные публицистические статьи. П.Ф. Выгодовский писал статьи высокого гражданского пафоса; в них постоянно звучала мысль о лучшем будущем России, России без царя и самодержавия, без рабства и угнетения. Уцелевшие отрывки из статей выдают в декабристе П.Ф. Дунцове-Выгодовском интересного публициста, стоявшего на позициях близких к революционно демократическим. Он один из немногих первых русских революционеров, оставшихся верным идеалам юности. Ни ссылки, ни лишения, не сломили его. На поселении В.Ф. Раевский занимался земледелием, подрядами, продолжал вести большую литературно-публицистическую деятельность. Непримиримый противник самодержавия и крепостничества, он выступал за демократические реформы. В борьбе, которую вели петрашевцы Ф.Н. Львов, М.С. Буташевич-Петрашевский, разночинец М.П. Шестунов, декабрист Д.И. Завалишин и другие, Раевский выступал против крепостнических нравов. В серии публицистических очерков под названием «Сельские сцены», опубликованной в 1858 году, в неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей» был помещен лишь первый вводный очерк, остальные до нас не дошли. «…Раевский был неустрашим до конца дней своих и искал сближения с новым поколением революционеров-демократов, интересовался ими, был знаком и вел теоретические беседы со С.Г. Стахевичем, сосланным за революционную пропаганду в начале 60-х годов»25. Вводный очерк к «Сельским сценам» написан в хорошей литературной манере, с примерами, которые говорят о большой гражданской смелости автора. «М.М. бил своеручно семилетнюю девочку до того, что она долго была больна и лишилась ума, за то, что она не знала и не смела дать показаний против матери в вымышленном разврате по желанию его благородия… Как другой В.В. раздел крестьянина, туго привязал к столбу и бесчеловечно бичевал его почти целый день за то, что лошади понесли, когда сам его благородие понужал гнать нещадно лошадей, бывши навеселе…»26. От примеров Раевский в своем предисловии следует к выводам: «Как поправить так сильно вкоренившееся зло? Очень трудно, но возможно. Прежде всего, пусть те, которые вымогают себе право крестьян, будут сами примером веры, справедливости, честности, бескорыстия, человеколюбия, трезвости уважения к законам и точного выполнения их! А если это требование слишком велико, так пусть они откажутся от присвоенного ими права и не выказывают своих пороков на теле тружеников, которые в поте лица добывают хлеб и для себя и для тех, которые отстаивают право сечь их и держать в невежестве»27. Как видим, В.Ф. Раевский со всей силой и беспощадностью бичует крепостников. А между строк можно прочитать и скрытый подтекст критики самодержавно-крепостнической России. В письме Раевского к декабристу Батенькову от 29 сентября 1860 года читаем: «Относительно настоящего и будущего России я с сожалением смотрю на все. Сначала я с жадностью читал журнальные статьи, но, наконец, уразумел, что все эти вопросы: гласность, советы, стремление, новые принципы, прогресс, даже комитеты – игра в меладу. Государство, где существуют привилегированные и исключительные касты и личности выше законов, где частицы власти суть сила и произвол без контроля и ответственности, где законы практикуются только над сословием или стадом людей, доведенных до скотоподобия, там не гомеопатические средства необходимы. В наше время освобождение крестьян было ближе к делу»28. М.А. Бестужев известен и как литератор-публицист. Сохранилось несколько его статей. Одна из них опубликована в газете «Кяхтинский листок» и называется «Поездка в Кяхту». Она написана в форме письма к сестре Елене. Такая форма публикации статей, очерков в газетах тех дней обусловлена цензурным гнетом. Ведь письмо можно было приписать мнению частного лица. В статье М.А. Бестужев описывает окрестности, красоты природы и, как бы, между прочим, отмечает бедность и нищету русского и бурятского населения, рассказывает о произволе чиновников. Чувствуется, что статья написана человеком, знающим и любящим простых людей и далекий край за Байкалом. В пору обострения революционной ситуации в России в 50-60-е годы М.А. Бестужев вместе с Д.И. Завалишиным выступал против бесчеловечных методов освоения и заселения Амура. Отдельные исследователи, и в частности Н.Я. Эйдельман отмечают, что М.А. Бестужев был автором корреспонденций и статей, опубликованных на страницах герценовского «Колокола». Интересными являются его письма, отправленные весной 1856 года с Амура декабристу В.И. Штейнгелю. Обличающие амурскую политику правительства, письма ходили в Петербурге из рук в руки. В одном из писем Завалишину читаем: «…как ты не обвиняй графа (Н.Н. Муравьева), коренное зло есть половинные меры и недостаток энергии в высшем правительстве»29. Здесь же Бестужев сообщает, что «письма попали в руки царя». Публицистика М.А. Бестужева разоблачала самодержавно-крепостнический строй России, бичевала ее государственную машину, и звала к исправлению и ниспровержению существующей политической системы в России. М.А. Бестужеву, как и другим публицистам-декабристам, приходилось действовать в сложных условиях, требовавших от него и смелости, и изобретательности. Находя разнообразные формы для своих выступлений, используя легальные возможности и создавая произведения, предназначенные для нелегального распространения, М.А. Бестужев вписал яркую страницу в декабристской публицистике. Идеи свободы, правды в весьма завуалированной форме звучит в статьях и письмах М.А. Бестужева. Здесь же мы найдем ряд оценок политической жизни. Автор довольно прозрачно намекает на закономерность и прогрессивность политических преобразований. «Род человеческий самыми переменами, самыми мнимыми разрушениями зреет и усовершенствуется»30, - писал М.А. Бестужев. Лучшие годы отдал М.А. Бестужев Сибири. О Сибири, ее людях он написал много теплых слов. Он многое сделал для нравственного развития сибиряков. Можно и нужно говорить о влиянии Бестужева на общественно-политическую жизнь Сибири. Так, сохранились свидетельства, что его статьи читались в салоне Ротчевой, библиотеке Шестунова и встречались сибиряками с большим одобрением»31. Ряд историков, и среди них академик М.В. Нечкина, С.Ф. Коваль, Г.П. Шатрова, С.В. Житомирская и др. в своих трудах ставят вопрос о влиянии публицистики декабристов на общественно-политическую жизнь в Сибири. Этот тезис выдвигали в своих статьях Ф.А. Кудрявцев и С.Ф. Коваль. Публицистика посредством взглядов, мыслей, убеждений, выражаемых ею, формирует мышление и позиции людей, влияя на их практическую деятельность, особенно в тех условиях, в которых они находились. «Статьи декабристов показывают, что и последние годы своей жизни в Сибири они выступали как проводники передовых общественно-политических взглядов…»32. Это мнение историка, а вот что пишут очевидцы, хорошо знающие события и общественно-политическую жизнь тех лет: «…узнавши, что особенно оживленные разговоры о дуэли ведутся в частной библиотеке Шестунова, он (генерал-губернатор Н.Н. Муравьев) распорядился немедленно закрыть ее, а самого Шестунова выслал административным порядком за Байкал»33. А разговоры в библиотеке велись вокруг передовой статьи Ф.Н. Львова о дуэли, помещенной в неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей». И декабристы, и петрашевцы прекрасно это понимали и широко использовали журналистику для пропаганды своих воззрений на страницах газет «Иркутские губернские ведомости», «Амур», «Кяхтинский листок». В ряде изданий, ставших библиографической редкостью, есть свидетельства современников декабристов и петрашевцев об их общественно-политической деятельности в Сибири. Историк и этнограф С.В. Максимов пишет: «Независимо от врачебного и всякого другого рода пособия, от посещения больных и страждущих, декабристы являются защитниками народа против злоупотреблений администрации двояким действием: или представительством в высшей администрации, которая могла смело положиться на добросовестное их указание, или обуздывая низшую администрацию нравственным своим влиянием, так как были примеры, что люди, самые закоренелые в злоупотреблениях, совестились перед ними, когда боялись, что действия их будут открыты»34. Как видим, декабристы оказывали положительное воздействие даже на закоренелых в злоупотреблениях людей. Декабристское движение сильно тем, что слово каждого декабриста, устное и письменное, было словом общественного деятеля, более того – общественно-политического деятеля. Авторитет этого слова в России был необычайно высок. Декабристы поддерживали свои идеи, а вернее не изменяли им, и не забывали их, будучи в Читинской и Петровской тюрьмах. На поселении часть их них стали активными участниками общественно-политической жизни в Сибири35. Следует заметить, что уже с конца 1840 - начала 50-х годов в разных городах Сибири, а именно Нерчинске, Кяхте, Иркутске сложились своеобразные центры передовой общественно-политической мысли. Ее носителями были сибирские купцы Бутины, Лушниковы, Кандинские, Баснины. Они привозили из столицы десятки, сотни книг, выписывали газеты. Средоточием передовой мысли, демократических идей в 50-е годы стали библиотеки В.И. Вагина и М.П. Шестунова, а также салон Е.П. Ротчевой в г. Иркутске36. Жизнь декабристов в Сибири, в ссылке – важная страница в общественно-политической жизни России. Декабризм как идейно-политическое течение и после 1825 года оказывал большое влияние на жизнь России и Сибири, сибиряков в особенности. И это влияние выражалось в яркой публицистике: газетной, журнальной, нелегальной и эпистолярной. Примечания: 1 ГАИО, ф. 24, оп. 3, д. 491, к. 18, с. 5. 2 Лунин М. С. Письма из Сибири. М. : Наука, 1988. 3 Указ соч. С. 5. 4 Там же. С. 272. 5 Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. М.: Госполитиздат, 1951, Т. 3. С. 140. 6 Лунин М.С. Письма из Сибири // Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. М.: Политиздат, 1951. С. 200. 7 ГАРФ, ф. 1818, д. 5, ед. хр. 5, л. 102. 8 Заборинский А. Граф Н.Н. Муравьев в 1848-1856 гг. // Русская старина. 1883. № 6. С. 128. 9 Горбачевский И.И. Записки, письма. М.: Наука, 1975. С. 143. 10 Завалишин Д.Н. Записки декабриста. СПб., 1906. С. 140. 11 Амурское дело и влияние его на Восточную Сибирь и Государство, 1850-1863 гг. Очерки по документам и свидетельствам очевидцев // Русская старина. 1881. № 9. С. 176. 12 Завалишин Д.И. Освоение Амура // Морской сборник. 1859. Кн. 5. С. 122. 13 Завалишин Д.И. По поводу статей об Амуре // Дум высокое стремленье. Иркутск, 1975. С. 100. 14 Нечкина М.В. Несколько слов о сибирском трехтомнике // В сердцах Отечества сынов. Иркутск, 1975. С. 8. 15 Завалишин Д.И. Природа и человек в деле колонизации // Восточное обозрение. 1888. 17 июня. С. 3. 16 Мирзоев В.Г. Историография Сибири (домарксистский период). М., 1970. С. 205. 17 Штейнгель В.И. Сибирские сатрапы // Дум стремленье. Иркутск, 1975. С. 24. 18 Мирзоев В.Г. Указ. соч. С. 204. 19 Шахеров В.П. Сибирь в жизни и творчестве В.И. Штейнгеля // Сибирь и декабристы. Вып. 2. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд., 1981. С. 74. 20 ГАРФ. 1 эксп., 1854 г., д. 64, ч. 102, л. 104. 21 ГАРФ. 1 эксп., 1854, д. 64, ч. 102, л. 110. 22 РГИА. 1 эксп., д. 61, ч. 102, л. 20. 23 РГИА. архив III отделения, 1 эксп., д. 61, ч. 102, л. 34. 24 РГИА. архив III отделения, 1 эксп., д. 61, ч. 102, л. 44-50. 25 Коваль С.Ф. Публицистика Раевского // Дум высокое стремленье. Иркутск, 1975. С. 110. 26 Раевский В.Ф. Предисловие к сельским сценам // Дум высокое стремленье. Иркутск, 1975. С. 111. 27 Раевский В.Ф. Указ. соч. С. 112. 28 Ульяновский сборник. Ульяновск, 1956. С. 30. 29 ГИМ. ф. 250, ед. хр. 1, л. 99. об. Письмо М.А. Бестужева к Д.И. Завалишину. 30 ГИМ. ф. 250, ед. хр. 1, л. 100. Письмо М.А. Бестужева к Д.И. Завалишину. 31 ГАРФ. ф. 1560, ед. хр. 4, л. 17. 32 Кудрявцев Ф.А. Декабристы – сотрудники сибирских газет // Памяти декабристов. Иркутск, 1975. С. 154. 33 Арефьев В. М.В. Буташевич-Петрашевский в Сибири // Петрашевцы в воспоминаниях современников / Сост. П.Е. Щеголев. М.;Л., 1926, С. 215. 34 Максимов С. В. Сибирь и каторга. СПб., 1900. С. 441. 35 В их числе М.С. Лунин, Н.А. и М.А. Бестужевы, Д.И. Завалишин, И. Горбачевский, Д.И. Пущин. 36 Петряев Е.Д. Впереди огни. Иркутск, 1965; Коваль С.Ф. Декабристы и общественное движение 50 - начала 60-х годов XIX века // В сердцах Отечества сынов. Иркутск, 1975. С. 263. Настоящий материал опубликован: Сибирская ссылка: Сборник научных статей. Иркутск: Изд-во «Оттиск», 2009. – Вып. 5 (17). – С. 373–388. | |
| Просмотров: 1235 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |